Дон Жуаном, а вернее ловеласом, он стал не из-за своих духовных пороков.
В институте он влюбился в простую, смазливую девушку по имени Нина, которая в нем души не чаяла, но теща очень быстро после женитьбы (ох, эти зловредные тещи!) разбила их жизнь, и им пришлось разбежаться. И так как Виктор был очень впечатлительным и ранимым человеком, он долго и болезненно переживал этот разрыв, а потом одна сердобольная женщина с двумя детьми приласкала его и доходчиво объяснила, что нельзя, мол, самцам влюбляться, словно в омут с головою бросаться, от чего заболел, от того и лечись.
Она угостила его крепкой наливкой и уложила с собой в постель. Тело у нее было мягкое и пышное, ну, прямо как теплая пуховая перина, и, о чудо! Виктор постепенно стал забывать про свою Ниночку, и тогда он решил, что будет проводить с женщинами не более одной или двух ночей, чтобы не влюбиться и потом не страдать, а привязаться к женщине он мог быстро, так как был влюбчивым.
Его жизнь распутника была еще и своеобразным актом мести прелестным созданиям.
— О чем ты задумался, милый? — прервала его размышления Тоня. — Я хочу тебя…
До самого утра Виктор и Тоня ненасытно и жадно отдавались друг другу, ведь они, наконец, были свободны, и их любовь теперь тоже была свободной, не регламентированной строгими и бесчеловечными инструкциями лагерных застенков, ее не могли прервать похабные беспардонные напоминания вертухаев о «прекращении половой деятельности».
И музыка сильной страсти и дотоле неизведанных мучительно-сладких чувств поглотила, увлекла их, затащила, закружила в буйном океане любви.
На новехонькой, молочного цвета «Волге», приобретенной на торговой автобазе, директор мясокомбината Арутюнов выехал в торжественно-приподнятом и лирическом настроении. Еще бы! Заполучить такую тачку! Не так-то просто это было, да еще по госцене. Теперь придется почти целый год «кнокать» мясом этого завбазы, будь он трижды проклят, стрекозел поганый! Почти все машины налево продает. «Вот так и живем, — подумал Арутюнов, — ты — мне, я — тебе, закон жизни. Зато с таким „кадиллаком“ все девки мои будут», — ликовал в душе Арутюнов.
Только он успел подумать об этом, как на шоссейной дороге возникли две миловидные девушки, приветливо махавшие ему руками и очаровательно улыбавшиеся.
— Ну вот, — пробормотал Арутюнов, — на ловца и зверь бежит.
У обеих были смазливые, веселые мордашки, а одинаковые по расцветке ситцевые платьица в горошек обтягивали стройные фигурки.
