Когда некуда идти, остается только идти, учительно и бесконечно. Для придания смысла движению ты можешь представить, что идешь с письмом или в гости, или на похороны. Но если ты не можешь представить никакого дела, кроме дороги и своих шагов, тебя собьет машина. Или астероид. Неважно. Что-то собьет тебя, потому что путник, которому некуда идти, умирает на дороге. Не приходя в сознание, не приходя к Богу, не приходя...
В реанимации с удивлением обнаруживаешь, что ты еще кому-то нужен, хотя бы по страховому полису.
Даже стрелки на стенных часах кажутся заинтересованными в тебе.
Медсестры в пределах видимости, врачи подходят так часто, что начинаешь сомневаться – в бесплатной ли ты клинике?..
Очухавшиеся после реанимации на соседних койках возрастные пациентки, обретя некий интерес к жизни, начинают перешептываться.
– Что с вами? – сипло выдохнула дама с седыми буклями на голове.
– Инфаркт. – Полная громоздкая Инна Юрьевна приподнялась на локте. – Я учитель математики. В школе всегда нервотрепки хватает, но тут как раз было спокойно. Вдруг после третьего урока неожиданная сильная боль слева, в руку отдает...
– Сознание терялось?
– Не-а. Просто двигаться не могла. Школьники дотащили до учительской. Представляете, такую тушу? Вызвали «скорую»...
– А у нас в институте переаттестация была. Мне семьдесят пять. Ректор приказал стариков выметать поганой метлой. Переживала, что меня уволят...
– Ух, как замучили этими переаттестациями. Нам тоже эти бумажки присылают. Лучше бы зарплаты повысили. А то секретарь РОНО в три раза больше учителя получает. Разве это справедливо? Чтобы прожить, приходится полторы-две ставки тащить. И еще ругают учителей: недодают, недоделывают. А тут костьми ложишься...
– Вот и я о том же. Работать, кроме пенсионеров, некому, молодежь не идет на низкие ставки. И чего нервы треплют? Кто еще будет читать тысячу часов лекций за гроши? Я – буду. Потому что пенсия – три шестьсот. Хоть я и доктор наук, профессор. – Дама с буклями уронила голову на подушку, не имея сил продолжать дальше.
Она поступила на отделение с приступом мерцательной аритмии. Одышка, сердцебиение. В первый же вечер поставили капельницу, которая, что называется, «не пошла», то есть снизила давление крови в организме ниже жизненных показателей. Сознание уплыло. Хорошо, что соседка по палате заметила, что пациентка под капельницей побелела, точнее, посинела и не откликается... Побежала за медсестрой, медсестра – за врачом, врач – за реанимацией. Как в сказке про репку...
