– Ты меня чем-то накормишь? Голодный как собака.
– Спрашиваешь так, будто я тебя кормлю раз в неделю. Заедем только зелени купить и фруктов. Как выставка?
– Ничего не готово. Сегодня весь день носился с каталогом – представь, они не успевают. Идиоты… Приедут из Голландии, из Швеции, приедет Генрих – каталога нет. На кой тогда и выставка.
– Отдай в другое издательство – сейчас их тьма.
– Тьма мелких типографий. А тех, кто соблюдает все ступени технологического процесса, единицы. Напечатают – свои работы не узнаешь.
– Пора заводить пресс-секретаря – не всё же самому-то бегать.
– Тогда я еще буду бегать и за пресс-секретарем. Уж лучше сам. Слушай, а может, ты пойдешь ко мне секретарем?
– По совместительству?
– Нет уж, голубушка, на ставку.
– И сколько ты положишь?
– Вот так всегда. До чего все бабы меркантильны!
– Это ты меня бабой назвал?
– Ну, извини…
– Я задала вопрос по существу: какой оклад? А ты грубишь.
– Да не грублю. На какой бы ты пошла?
– Надо подумать.
– Давай-давай, подумай. Да я серьезно, Рита. Сколько можно? Одни твои дежурства уносят полжизни.
Когда садились в машину, ей показалось, что возле ворот в больничный сад стоит Кириллов, она даже оглянулась еще раз, но там уже никого не было. Наверное, все-таки показалось.
Она порадовалась, что муж рядом, и оценила привычный душевный комфорт: не надо думать, что сказать и как сказать, что делать и чего не делать. Она не хочет ребусов, загадок, не хочет бродить в лабиринте отношений, предпочитая знакомый маршрут, где всё известно наизусть. А Кириллову подавай американские горки: ну что ты хочешь – возраст.
– А может, мы в ресторанчик сходим? Давно не ходили.
– Сходим, сходим… Только не сейчас. И не завтра. Я завтра уезжаю.
Муж ресторанов терпеть не мог, для таких походов нужна была причина. Иногда, после продолжительных уговоров, соглашался, они шли куда-нибудь посидеть, и он всегда удивлялся:
– А знаешь, здесь ничего, ничего… Ты довольна?
И потом опять долго-долго его невозможно было никуда вытащить.
– Выставка через два месяца. Значит, я уже могу искать путевки, да?
– Можешь, можешь.
– Будет холодно, а мы поедем в теплые края. Поедем?
– Поедем. Вот спихну всё это.
Маргарита Вениаминовна внимательно посмотрела на мужа и только сейчас заметила еле уловимую изможденность в его лице. Не усталость, а именно изможденность – бледность и сухость кожи, вдруг проступивший пигмент, набрякшие веки.
На отдых, на отдых, на отдых. Спать, дышать сосновым воздухом. А главное, переключиться.
