Показался кортеж, возглавляемый двадцатью фанфаристами, за которыми, вызывая бурные аплодисменты, следовал отряд императорской охраны. Гул восторженных голосов медленно катился вдоль бульвара, сопровождая появление цезаря. Одетый в пурпурную с золотом мантию, он восседал один в колеснице, запряженной львами, которых вели за золотые ошейники чернокожие великаны.
Цезарь даже не догадывался о том, что аплодисменты черни относятся вовсе не к нему, а к прикованным к колеснице пленникам.
По традиции на арену выпускали самых могучих пленников. На сей раз эта участь выпала Ниуото, вождю негритянского племени багего, Цецилию Метеллусу, центуриону легионеров императора Востока, и Кассиусу Асте, племяннику того же императора. Однако наибольший восторг у толпы вызывал белый варвар-гигант с копной густых темных волос, почти обнаженный, если не считать набедренной повязки из леопардовой шкуры. О нем рассказывали самые невероятные истории.
Казалось, он не замечал ни ошейника, ни золотой цепи, которой был прикован к колеснице цезаря. Он гордо шел с высоко поднятой головой, не выказывая ни малейшего страха. В непринужденной мягкости его походки было неуловимое сходство с диким хищником.
Затем внимание толпы переключилось на пленных багего, прикованных друг к другу за ошейники, и на могучих гладиаторов в новых сверкающих доспехах. Следом за ними появились носилки с полководцами, знатными вельможами и летописцами.
Шествие замыкали стада и табуны, захваченные у багего.
Дилекта наблюдала за процессией с крыши своего дома, выискивая среди пленников Максимуса Прекларуса, но его там не оказалось. Девушка не на шутку встревожилась. С тех пор как ее возлюбленный попал в тюрьму, она не имела от него никаких вестей и не было никого, кто мог бы сказать ей, жив ли вообще Максимус Прекларус. И Дилекта поспешила с матерью в Колизей, чтобы присутствовать на открытии игрищ. Ее душу терзал страх за Максимуса Прекларуса. Если он окажется на арене, то как бы с ним не случилось беды. Если его там нет, то скорее всего он убит приспешниками Фастуса.
В Колизее собралась огромная масса людей, с нетерпением ожидавших прибытия цезаря в сопровождении кортежа и открытия игр, намеченного на полдень.
Большинство зрителей уже сидели на своих местах, постепенно заполнялись и ложи патрициев.
Из ложи сенатора Диона Сплендидуса, соседствующей с императорской, отлично просматривалась вся арена. Ковры и подушки обеспечивали комфорт, полагающийся по рангу.
