В этот день, быстро покончив с аудиенциями и донесениями, император удалился в дворцовый сад, чтобы посвятить себя общению с близкими друзьями.
Вскоре к нему подошел камергер, сообщивший о том, что патриций Фульвус Фупус просит аудиенции у императора.
— Фульвусу прекрасно известно, что час аудиенции прошел, — сухо сказал император. — Пусть приходит завтра.
— Он настаивает, славнейший цезарь, — проговорил камергер. — Говорит, что явился по делу огромной важности. Он подозревает, что императору угрожает опасность.
— В таком случае приведи его, — распорядился Валидус.
Камергер повернулся, чтобы уйти, а император недовольно пробурчал:
— Ни минуты покоя. Вечно эти придурки вроде Фульвуса Фупуса лезут со всякими глупостями.
Когда Фульвус спустя минуту приблизился к императору, тот встретил его холодным, высокомерным взглядом.
— Я пришел, славнейший цезарь, исполнить свой долг римского гражданина, для которого безопасность императора превыше всего, — объявил Фупус.
— О чем ты? — сурово спросил Валидус. — Говори да поживей.
— В Каструм Маре объявился чужестранец, который утверждает, будто он варвар из Германии, но мне сдается, что это шпион из Кастра Сангвинариуса. Поговаривают, что он дружен с Кассиусом Астой.
— Что тебе известно о Кассиусе Асте и при чем тут он?
— Люди говорят… ходят слухи… — промямлил Фульвус Фупус, — как будто…
— Только и разговоров кругом, как о Кассиусе Асте! — воскликнул Валидус. — Стоило мне отослать племянника, как весь Каструм Маре потерял сон, выдумывая всякие дурацкие объяснения моему решению. Ну, что там еще сочинили?
— Я знаю только то, о чем говорят люди, — проблеял Фульвус, краснея.
— Что именно? Да говори же!
— В термах я слышал о том, что ты отослал Кассиуса Асту, подозревая его в измене, и что он отправился к Сублатусу, который принял его с распростертыми объятиями и с которым они замышляют нападение на Каструм Маре.
Валидус нахмурился.
— Слухи эти беспочвенны, — изрек он. — Ну а что тебе известно о пришельце? Почему мне не сообщили о его появлении?
— Не знаю, — ответил Фульвус Фупус. — Потому я и пришел, чтобы доложить лично, тем более, что человек, который предоставил чужестранцу кров, из числа влиятельных, честолюбивых патрициев.
— Кто он?
— Септимус Фавоний.
— Септимус Фавоний? — воскликнул Валидус, — Невероятно!
— Не так уж невероятно, — дерзко заявил Фупус, — если славный цезарь удосужится вспомнить о дружбе Кассиуса Асты с Маллиусом Лепусом, племянником Септимуса Фавония. Дом Септимуса Фавония являлся для Кассиуса Асты вторым домом. К кому еще было ему обратиться за помощью, если не к могущественному другу, чье честолюбие хорошо известно всем, за исключением, пожалуй, Валидуса Августа?
