— Я верю тебе, — сказал чернокожий юноша, — и потому передам Ниуото твою просьбу, только боюсь, что он не послушается.
Лукеди повернулся к выходу, и в тот же миг в деревне послышался шум. Раздались громкие команды, в испуге заплакали дети, по земле звонко зашлепало множество босых ног.
Затем Тарзан услышал дробь военных барабанов, бряцание копий о щиты и громкие крики. Он увидел, как вскочили на ноги стерегущие шалаш охранники и бросились в деревню.
— Назад! — крикнул Тарзан застывшему на пороге Лукеди.
Юноша метнулся прочь от двери и скрючился в дальнем углу шалаша.
Эрих фон Харбен увидел лодку с воинственно настроенными чернокожими и тотчас же обратил внимание на оружие, которым они размахивали.
Их копья сильно отличались от тех, которыми обычно пользовались африканские дикари. Тяжелые и короткие, они напомнили молодому археологу античные римские пики. Сходство это подкреплялось также короткими широкими обоюдоострыми мечами в ножнах, свисавших с левого плеча воинов.
Фон Харбен был абсолютно убежден в том, что это короткий испанский меч императорского легионера.
— Спроси их, что им нужно, Габула, — приказал он. — Может, они тебя поймут.
— Кто вы и что вам от нас нужно? — спросил Габула на родном диалекте банту.
— Мы друзья, — добавил фон Харбен на том же наречии. — Пришли посмотреть на вашу землю. Отведите нас к вождю.
Рослый негр на корме покачал головой.
— Не понимаю, — сказал он. — Вы наши пленники. Отведем вас к хозяевам. Полезайте в лодку. А будете сопротивляться, мы вас прикончим.
— Они говорят на странном языке, — сказал Габула. — Ничего не понимаю.
На лице фон Харбена отразилось неподдельное изумление, словно он стал свидетелем воскрешения мертвого, скончавшегося две тысячи лет тому назад.
Фон Харбен являлся увлеченным исследователем древнего Рима и его умершего языка, однако насколько же услышанная им живая речь отличалась от языка старинных, покрытых плесенью страниц древних манускриптов!
Он вполне уловил смысл сказанного негром. Язык оказался смесью корней банту и латыни, окончания же были латинские.
В студенческие годы фон Харбен частенько воображал себя римским гражданином. Он произносил речи в форуме, обращался к войскам, располагавшимся лагерем в Африке и Галлии, но то, что произошло с ним сейчас, превосходило самую богатую фантазию.
Запинаясь и не узнавая собственного голоса, он обратился к негру на языке цезарей.
— Мы не враги, — произнес он. — Мы пришли с дружеским визитом. Хотим поглядеть на эту землю.
