— Мы движемся по направления к горам Гензи, — ответил Смит.
— Послушайте! Кто вы, черт вас побери? — потребовал Стрелок. — Какое вам дело, куда мы идем?
Незнакомец промолчал и снова повернулся к Смиту.
— Будьте осторожны, — молвил он. — Там действует банда, совершающая налеты и продающая людей в рабство. Если ваши люди узнают про это, они покинут вас.
— Спасибо, — ответил Смит. — Вы очень добры, что предупредили нас. Мне бы хотелось знать, кому мы обязаны.
Но незнакомец исчез так же таинственно, как и появился. Он снова повис на дереве над ними и исчез. Двое белых посмотрели друг на друга в изумлении.
— Вот это да! — пробормотал Денни.
— Я полностью присоединяюсь к вам, — сказал Смит.
— Послушайте, Огонио, кто был этот тип? — спросил Стрелок. — Кто-нибудь из вас знает?
— Да, господин, — ответил вождь. — Это был Тарзан.
Леди Барбара Коллис медленно двигалась по тропинке, ведущей из деревни Мидиан к озеру, которое лежало на дне древнего кратера, образовавшего долину земли Мидиан.
Справа от нее шел Абрахам, сын Абрахама, а слева — золотоволосая Иезабель.
За ними шли апостолы, которые окружали девушку, чей мрачный вид оживлялся время от времени от пугливых взглядов, которые она бросала на старых людей, образовавших то ли ее свиту, то ли охрану.
За апостолами шли остальные жители, возглавляемые старейшинами. Это и составляло главное и основное деление кортежа, едва соблюдаемое, других же попыток соблюдать хотя бы видимость узаконенного строя, не было. Они двигались, как овцы: то собирались вместе, то расходились, некоторые уходили вперед, чтобы потом вернуться обратно. Леди Барбара была сообразительным и легко воспринимающим человеком. Она узнала много разных вещей за долгие недели плена среди этой странной религиозной секты. Среди прочего, что она познала здесь, был язык, знание которого открыло ей доступ ко многому до того недоступному. И сейчас она чувствовала, или скорее верила, что у Абрахама, сына Абрахама, возрастал скептицизм по отношению к ней, как божеству.
В первую же ночь в Мидиане она стала свидетельницей жестоких традиций и обрядов этих вырождающихся потомков ранней христианской церкви, и по мере того, как она овладевала их речью и языком и получила все права высокопоставленного лица, вожди стали относиться к ней, как к посланнице Бога. Она использовала свое влияние для того, чтобы отговорить или даже запретить еще более страшные и отвратительные обряды их религии, пока воспоминание о ее сверхъестественном появлении с небес не забылось в слабом уме Абрахама, сына Абрахама.
