Ричард не понимал, что с ним происходит. Он ведет себя, словно подросток весной. Ведь будем честны хотя бы перед самими собой — тогда, у тренажеров, он едва не изнасиловал Эмили прямо на матах, потому что почти не мог сдерживать свое возбуждение.
Он потерял контроль над собой, он не владеет собственными эмоциями, он просто опасен для окружающих женщин…
Не женщин, а женщины. Одной женщины, у которой темные волосы вьются по плечам, зеленые глаза мерцают, как у кошки, и на носу золотистая россыпь почти незаметных веснушек.
Надо пригласить ее выпить кофе после работы. Прямо в понедельник…
Телефон взорвался трелью — Тесса сама забила ему эту мелодию в мобильник. Ричард Норвуд поморщился и ответил на вызов:
— Алло?
— Дик, я в панике.
— Что случилось, Тесс?
— Ларри звонит какая — то девица, и они часами треплются по телефону.
— Ну и что?
— Ничего. Они треплются про секс.
— Про что?
— Про секс!
— Да не может быть! Он всего лишь маленький мальчик, а девочка… сколько ей лет, ты знаешь?
— Тринадцать. Они познакомились в художественной школе. Ларри как обычно выгнали с хип — хопа, и он страдал в коридоре, а девица там занимается гитарой.
— Вот видишь, хорошая девочка…
— Дик, мне не до смеха. Он меня почти не слушает, у него глаза шальные, и я понятия не имею, где он шляется после школы. Поговори с ним, а?
— Тесса, я не могу разговаривать с ним каждый день. Он просто перестанет воспринимать мои слова.
— Дикки, пожалуйста! Я знаю, ты злишься за вчерашнее, прости, я была не права, но… помоги мне с Ларри. Как только у нас с ним наладится контакт, мы оставим тебя в покое, и ты сможешь заняться своей зеленоглазой, обещаю.
— Что? Какой еще…
— Твоей сотрудницей с зелеными глазами и задницей, как у Мерилин Монро. Я же видела, как ты на нее смотрел.
— И как?
— Как на меня… в тот год, помнишь?
Он ненавидел это вспоминать. Потому что не мог забыть.
— Я поговорю с Ларри и постараюсь ему все объяснить. Что там с его хип — хопом?
— А что с ним может быть? Близится время добровольных пожертвований, а так — ничего особенного. Тебе еще не звонили с призывом помогать уличному искусству?
— Пока нет.
— Позвонят. Ладно, пока.
— Пока.
В воскресенье с утра Эмили Феллоуз сидела в просторной и светлой комнате и остро переживала сюрреализм происходящего.
Гай привез ее сюда к десяти и сдал с рук на руки развеселой седовласой дамочке в лиловом платье. Дамочку все звали Чикитой, было ей под восемьдесят, но живостью она значительно превосходила даже подростков, то и дело заглядывающих в двери.
