— Меня тошнит от мужчин и их двойных стандартов! — неожиданно взорвалась Эстелл. — Ты считаешь, что вел себя не слишком плохо для человека с улицы! Что под этим подразумевается? Что ты был абсолютно невинным и я лишила тебя первозданной чистоты в ту ночь? Знаешь что? Эта женщина, Джесс, была не права в отношении тебя! Тебе свойственны не столько моральные принципы, сколько безграничное ханжеское притворство!
— Может быть, ты и права… — прошептал он, роясь в кармане в поисках бумажника, когда такси подъехало к дому.
Продолжения не последовало, и Эстелл выскользнула из машины с намерением как можно скорее пробраться в свою комнату, но вдруг обнаружила, что у нее нет ключей.
— Пожалуйста, не убегай… Эстелл! — проговорил он, открывая дверь.
— В чем дело? — спросила она устало. — Я не хочу говорить на эту тему! Неужели ты не понимаешь, что все может кончиться заявлениями, о которых мы оба, возможно, потом пожалеем!
— Человек, в которого ты была влюблена, — продолжал он решительно, не обращая внимания на ее слова, — он был до или после меня?
— Стивен, пожалуйста! Чего ты добиваешься? — Человек, которого она любила… Недоброе предчувствие кольнуло ее. Сейчас что-то разъяснится…
— Эстелл, для меня это имеет значение!
— Он был… до тебя.
Она вздрогнула, когда он, протянув руку, мягко дотронулся до ее лица, но не протестовала, задумавшись, почему она солгала.
— Эстелл, почему ты всегда вздрагиваешь, когда я прикасаюсь к тебе? — спросил он грустно.
— Потому что я боюсь, — вырвалось у нее. Боюсь потому, что никого не любила ни до него, ни после, с новой силой поняла Эстелл. Если она и любила кого-нибудь, то только его.
— Меня или себя? — спросил он. — Или мужчин вообще?
— Стивен, этот разговор ни к чему не приведет!
— Твое нежелание отвечать свидетельствует о том, что ты недооцениваешь мужскую гордость, — сухо заметил он.
— Мужскую гордость?
— Мужчины обычно беснуются, не впадая в неистовство, присущее отвергнутой женщине, — медлительно протянул он. — Но я бы сказал, что отвергнутая женщина гораздо менее опасна, чем мужчина с уязвленной гордостью!
Слова застряли у Эстелл в горле: ее разрывали на части многочисленные «если», «но» и «может быть» и, что хуже всего, в ней крепла убежденность, что она любит его, в то время как он просто обеспокоен своим мужским имиджем!
— Боже мой, что с тобой?
— Поразительно, сколь многого могут добиться мужчины при помощи их священного и неприкосновенного самолюбия! — воскликнула она с отвращением. — Уверена, что, если тщательно изучить причины войн, то каждый раз с содроганием можно обнаружить среди них драгоценное мужское самолюбие!
