– Ну да. Воронцов сам сказал, что это находится в старом здании, которое готовится под снос.
– Чушь какая-то… А может, он шизофреник или маньяк какой-нибудь? И в подвале этого милого особняка нас уже ждут крюки для мясных туш и бензопила для их разделки?
– Не говори ерунды! Ты же видишь – возле дома уже кто-то стоит.
Действительно, сквозь щели в заборе были видны три фигуры, топтущиеся перед закрытой дверью.
– Ну и что? – спросил Никита и оптимистично добавил: – Они будут первыми в очереди на разделку, а мы – вторыми.
Тем временем Наталья вылезла из машины и подошла к молодым людям, с ходу сообщив:
– Ох, что-то не нравится мне это место!
– Да бросьте вы паниковать! – снова успокоил друзей Сергей. – Может, это перформанс какой продвинутый. Пошли!
Никита потянул за цепь, служившую ручкой, и ворота со скрипом приоткрылись. По узкой тропинке, протоптанной между высокими сугробами, опоясывавшими здание по всему периметру, друзья подошли к обшарпанному парадному, освещенному одинокой лампочкой, медленно раскачивавшейся на ветру. Возле запертой двери стояла девушка в голубой куртке и два молодых человека.
– Добрый вечер, – первым поздоровался Никита. – Это здесь спектакль готовится?
– Наверное, здесь, – кивнула девушка и тут же представилась: – Меня, кстати, Марина зовут. А это мои друзья и коллеги – Олег и Андрей.
– А мы – Никита, Сергей и Наташа.
– И вы тоже получили письма?
– Ну да, – за всех троих ответил Сергей и в свою очередь поинтересовался: – Долго вы тут стоите?
– Минут десять.
– А стучать не пробовали? – И Сергей решительно забарабанил кулаком по двери, на которой висела табличка «Камерный театр-студия Жизненная Школа Драматургии». Чуть ниже кнопкой была приколота записка «Собеседование состоится в 00.00».
Сзади послышался хруст снега, на который все дружно оглянулись. К подъезду подошла еще одна девушка, на вид – немного постарше Марины и Натальи, но гораздо менее симпатичная. В ее худом и губастом лице было что-то цыганское. Она поздоровалась и быстро познакомилась со всеми присутствующими, представившись Евгенией.
Тем временем неугомонный Сергей продолжал стучать в дверь. При этом, ввиду присутствия девушек, а также благодаря врожденной деликатности и французской спецшколе ругался он исключительно на языке Бальзака и Дюма. Наконец, когда ему все это надоело, он широко развел руками и вернулся на родной язык, громогласно заявив:
– Ну полная фигня!
В эту минуту ветер, гонявший колкие снежинки, угомонился. Все произошло мгновенно, как это обычно бывает в американских фильмах ужасов, где за какой-нибудь миг разбушевавшиеся стихии делают свое разрушительное дело, не встречая никакого сопротивления, – и тут же вновь наступает затишье, обозначающее лишь одно – приближение еще одной бури, но с уже гораздо более плачевными последствиями.
