Я искал места кладки яиц кожистых черепах. Пройдя пять миль, я не увидел ни единого свежего следа, по которому можно было отличить биссу от зеленой черепахи. Да и следов зеленых было маловато. Кое–где виднелись следы единичных выползших на берег черепах — авангарда огромного, на этот раз сильно запаздывающего стада, которое жители побережья называют «флотом».
Была почти середина жаркого безоблачного дня, и дувший с суши ветер целиком подавлял морской пассат.
В двух милях отсюда я повстречался с собаками из Сикирреса — стаями одичавших дворняг, на которых два дня назад с самолета указал мне Пако. Ежегодно в мае — июне собаки из Сикирреса и других городов, расположенных вдоль проложенной в глубине страны железной дороги, повинуясь неведомому зову, совершают тридцатимильный переход через джунгли, болота и мангровые топи, чтобы встретить «флот» и в течение сезона кладки вдосталь наесться черепашьих яиц. В стае было восемь голодных и озлобленных собак. Сначала они бежали передо мной и тявкали, словно я был виновником того, что черепашье стадо опаздывает; затем бросились к низким дюнам и исчезли среди кокосовых пальм. Кроме собак да кое–где ползавших в песке крабов, я не увидел на берегу ни единого живого существа.
Не более оживленным было и море: ни лодки, ни следа рыбьего плавника, ни белых гребней волн, ни песчаной косы или мыса, которые прервали бы беспредельную полосу берегового прибоя. Пройдя не менее тысячи шагов, я услышал тонкий отчаянный писк крачки, летавшей где‑то в потоке жаркого воздуха. Вскоре за бурунами появилось черное пятно, которое оказалось стаей мелкой рыбешки, приплывшей сюда поплескаться, поиграть и порезвиться на бело–синей полированной поверхности мертвой зыби. Я остановился, чтобы посмотреть, какие голодные существа появятся в воздухе и в море, что всегда происходит при приближении косяка рыбы. Сразу в воде замелькали ставриды — большие, плоские и сверкающие пятифунтовые рыбы, они одним броском врезались в края косяка и отрубали куски, рассыпавшиеся в воздухе сверкающими хромированными осколками. Время от времени ставриды взлетали в воздух, описывая небольшие параболы и как‑то неуклюже кувыркаясь через головы. Как много здесь можно было бы наловить рыбы, будь у меня удочка и блесна!
Пищавшая крачка, увидев косяк, принялась кружить над ним и причитать, ни разу не меняя печального тона своей песни. Откуда‑то позади меня бесшумно появился серый пеликан, взлетел и упал вниз головой прямо в гущу косяка. Распугав рыб, он вынырнул, деловито потряхивая находившимся в зобу уловом. Береговое течение медленно уносило пеликана к югу вместе с косяком рыбы. Неожиданно, в какую‑то долю секунды, вся стая рыбы ушла в глубину. И сразу крачку подхватил теплый поток воздуха, она взмыла и исчезла в глянцевитом мареве. Только пеликан продолжал свое одинокое плавание.
