— Отец! — Очевидно, из-за смерти Габриэля отец лишился рассудка, и чтобы добиться желанной цели, ему следует терпеливо искать нужный путь в лабиринтах помутившегося разума отца. — Забудьте о вашей ненависти ко мне, подумайте о людях Уайта — обо всех тех, кого вы обкрадываете, обкрадывая меня.
Сирил внезапно поднялся — гнев, по-видимому, придал ему сил.
— Почему я должен беспокоиться, если то место, где жил демон, наконец превратится в ничто? Оно итак ничто, и ты не имеешь права вмешиваться — хотя бы пока жив, граф. — Безумным взглядом он посмотрел на группу любопытных, незваными явившихся в зал. Они были так же неопрятны, как и их жилище, и исподтишка наблюдали за тем, как их господин кричит на своего смуглого и молчаливого противника. — Я жив, и, пока я не умру, дьявол не сможет вернуться в свой земной дом.
Дэйр так и застыл, защищаясь от ненависти, звучавшей в этих язвительных словах. Он гордо поднял подбородок и прищурил глаза, чтобы предотвратить предательское проявление хотя бы малейшего намека на чувство.
В первое мгновение Сирил надулся, чувствуя себя победителем. В следующее — он схватился за грудь. Как будто пронзенный невидимым мечом ледяных голубых глаз Дэйра, он плашмя упал на стол. Падая, он сбил железный кубок, который начал подпрыгивать на полу, и разбросал остатки наполовину съеденного ужина.
Дэйр быстро взобрался на помост, где стоял стол, перевернул отца на спину и прижал пальцы к его иссохшему горлу в поисках хотя бы малейших признаков жизни. Их не было. Дэйр взглянул на женщину, поспешившую к упавшему так же быстро, как он сам. Его мать, смертельно бледная, молча стояла, казалось, преисполненная обвинения, а сзади томились все, кто присутствовал при этом событии. Когда он переключил внимание на толпу, все как один будто съежились под его могучим взглядом. Все они в страхе ретировались, не осталось ни одного, кто осмелился бы открыто взглянуть ему в лицо.
Единственная забота Элис была о Дэйре и о том, что он должен чувствовать, — вряд ли горечь утраты, но, несомненно, шок и ненужную вину. Теплый туман нежности застилал ей глаза, и сочувствие, которое так и изливалось из них, настолько поразило Дэйра, что ему не пришло даже в голову спросить ее, что она делает в замке. Скорее в ответ на это доверие, которое она сама открыто ему предлагала, он мрачно, но с благодарностью улыбнулся.
Поскольку все внимание было приковано к Дэйру, Томас вышел вперед и тихонько коснулся плеча леди Элинор. Она обернулась и подняла глаза на давно отсутствовавшего друга. Потрясенная только что случившимся, она без возражений позволила мужчине поддержать ее сильной рукой за плечи, потому что колени у нее подкашивались.
