Следующие недели были для Дерека продолжением ночных кошмаров о Киберском ущелье. Ворочаясь в постели, он все время был в горячке. Его нога причиняла ему ужасную боль, но в конце концов начала заживать, но спина была покрыта сыпью, которая превращалась в ужасные язвы.
— Найдите овечью шкуру, — приказал доктор.
— Зачем? — возразила Анне-Лиз. — Он и так весь горит.
— Я не собираюсь его накрывать. Вытрясите овчину и подложите под него. Ланолин принесет ему облегчение.
Язвы зажили, но Дерека продолжало лихорадить. Однажды, когда он горел как в огне, ужасный крик страдания вырвался из его груди. Волосы упали ему на лицо, а темные глаза раскрылись. Увидев Анне-Лиз, стоящую к нему спиной, он с трудом приподнял голову.
— Мариан? — прошептал он слабо в каком-то замешательстве. — Как ты оказалась здесь?
— Я Анне-Лиз, — сказала она мягко. — Вы не узнаете меня?
Он долго с удивлением смотрел на нее:
— Я… в Канпуре?
— Да, и в полной безопасности, — она взяла его горячую руку. — Вы были ранены, но теперь выздоравливаете. Все, что вам нужно, это покой, и разрешите нам ухаживать за вами.
Он все еще сомневался:
— Но где… где же Мариан? Она должна быть здесь.
Анне-Лиз дотронулась до его лба: Дерек еще в горячке, потому бредит. Хотя рана, которая еще недавно разрывала его спину, стала едва заметной.
— Мариан в Англии. Вы забыли? Она ждет, когда вы поправитесь настолько, чтобы написать ей.
— Напиши… за меня, — прошептал он. — С моей… любовью. Скажи, что я… забыл…
— Не беспокойтесь, — убеждала она его, чувствуя приступ острой боли от его слов. — Уверяю, Мариан ждет вас и вы снова будете вместе.
Казалось, он все еще не понимает.
— Мариан, не подчиняйся моему отцу… и уезжай… в Индию, ко мне, так долго… без тебя.
Немного сбитая с толку, Анне-Лиз пробормотала:
— Я не понимаю…
— Поцелуй меня, Мариан, — прошептал он. — Сейчас, здесь. Ты нужна мне.
Пока Анне-Лиз сообразила, что происходит, его горячечные пальцы погрузились в ее волосы и притянули к себе. Его раскаленные губы нашли ее губы. Его поцелуй был жадным, поцелуй мужчины, теряющего последнее, что он любил. Несмотря на слабость, руки Дерека крепко обхватили ее, его губы прижимались все крепче, как будто только в ней была вся его жизнь. Голова Анне-Лиз кружилась, ее разум уносился вдаль под прикосновением его губ. Волосы выбились из-под шпилек и упали ему на плечи. Когда она поняла, что уступает его сильному желанию, она вернула поцелуй с неловким, медленно растущим жаром, который разжигал его страсть.
