В библиотеке царила та особенная, свойственная всем хранилищам знаний атмосфера, попадая в которую человек проникается смиренным почтением к мудрости великих. Зашторенные окна, полумрак, тишина, запах кожи и табака. Хозяин щелкнул выключателем, и Лиза огляделась. Две стены занимали высокие, от пола до потолка, деревянные стеллажи, сплошь уставленные как старинными фолиантами, так и современными изданиями, в основном справочниками и энциклопедиями. Впрочем, внимание Лизы привлекли не они, а выполненный маслом портрет молодой, необычайно красивой женщины в вечернем платье. Женщина, казалось, смотрела прямо на Лизу. Смотрела с грустью в глазах и легкой, едва уловимой улыбкой на губах.
— Моя жена, Саманта, — объяснил Чалмерс, перехватив взгляд гостьи. — Они с вашей матерью были лучшими подругами.
Больше он ничего не сказал, а расспрашивать Лиза не стала.
— Да вы садитесь. — Чалмерс указал на огромное кожаное кресло, у резного деревянного столика. Устроившись в другом кресле, он положил на колени уже знакомую ей папку из банковского сейфа. — Я просмотрел бумаги и хотел бы ввести вас в курс дела.
Лизе стало вдруг не по себе. Самая обычная, тонкая картонная папка превратилась вдруг в некое подобие ящика Пандоры. Что в ней? Какие тайны она хранит? И что станется с ее нынешней, пусть не совсем счастливой, но тихой, размеренной, спокойной жизнью, когда из-под обложки выползут дремавшие четверть века монстры прошлого? Может быть, лучше и не знать их вовсе? Может быть, безопаснее оставить все, как есть?
Словно прочитав ее мысли, Чалмерс ободряюще улыбнулся и кивнул.
— Я знаю, что вы чувствуете. Если не хотите….
Лиза перевела дыхание.
— Нет, рассказывайте. Без этого ведь все равно не обойтись — верно?
Он серьезно посмотрел на нее и кивнул.
— Вы правы; не обойтись. У прошлого есть одна особенность: рано или поздно оно напомнит о себе.
— Я вас слушаю, — повторила Лиза.
Чалмерс заговорил. Слушая его, она чувствовала себя человеком, проснувшимся перед утренней зарей. Тьма постепенно рассеивалась, и из мрака проступали отдельные фрагменты долго скрывавшегося под его пологом неведомого мира. Детали приобретали все более ясные очертания, складывались в незнакомый пейзаж.
Она не перебивала, не задавала вопросов, и понемногу те, о ком шла речь, обрастали плотью и наполнялись кровью, их характеры прочерчивались все четче, за их поступками проступала логика.
Лиза не знала, сколько прошло времени, но в какой-то момент дверь открылась, и в комнату заглянула Ева.
