- Привет, Экки. Как от тебя кофе пахнет! А я сегодня какао заказывала.
- А я зато ночью на мамонте катался. Родий такой чудной сон подсунул...
Он опомнился и прикусил язык. У Лолы не было ни братьев, ни сестер отец ее смертельно облучился, когда ей было полтора года. Конечно, у нее есть мать, и он, Экки, но родной брат тоже бы не помешал, хотя бы младший. В роли старшего Лолкиного брата Экки не мог допустить, чтобы ей было плохо.
- Не огорчайся, Ло. Считай, эта капсула уже твоя.
А еще... Хочешь, я для тебя свой сон придумаю?
Лола кивнула и нечаянно задела локтем край кюветы. Кювета опрокинулась, по конвейеру поплыли пласты неохлореллы.
- Ну вот. Все из-за тебя! - Досадливо прикусив губу, Лола принялась за уборку.- Разве с тобой почеловечески поработаешь?
- Прости,- тихо сказал Экки, закладывая капсулу в приемник пневмопочты и набирая Лолин адрес.
Радость дарить немного поубавилась.
- Ладно, я не сержусь.- Девочка великодушно улыбнулась.- А правда, когда мы поженимся, сны у нас будут общие?
- Правда. Только это еще не скоро будет...
- Скорей бы уж, а то скучно одной.
- Родик говорит, на Новой Земле каждый получит по целых две комнаты, представляешь? Правда, мы уже старенькими будем, лет по тридцать стукнет.
- Знаешь, Экки, только ты никому не говори. Мне надоели стены. Днем стены, ночью стены, я их прямо видеть не могу, давят.
- Что ты, Ло. Они же разные.
- Уж и разные. Инзор, бытовка да картина - вот и все разнообразие.
Экки не любил такую Лолу - ворчливую, взрослую.
Лучше, когда она хохочет. Ух, как это у нее получается!
Вообще-то Лолка веселая. И умеет, не отрываясь от конвейера, болтать в рабочие часы. Он так не может, ему нужно видеть того, с кем разговариваешь. Когда руки заняты и глаза, то и языку свободы нет...
В каюте Экки звякнул звонок. Пора и ему браться за дело.
- Я пошел. После работы загляну, хорошо?
- Конечно, чего спрашиваешь?
Из стены выдавился монтажный столик. Экки взял в руки заготовку блока, нацелил точечный паяльник.
Дядя Анвар говорит, что математиком и музыкантом Экки точно не бывать: у тех и у других если до шести лет талант не прорежется, то не прорежется никогда.
Зато руки у него - первый класс. Блоки, которые он монтирует, поют. Он и мыслей не тратит, каким боком модуль повернуть, поэтому вон сколько передумать успевает. О своих. О Лоле. Об Аламаке. О Старой Земле, до которой отсюда четыреста лет, и о немыслимых просторах будущего дома. Экки, Лола, Игорюха - это уже пятнадцатое поколение в звездолете. Они Земли (Старой Земли!) не знают. Да уже, пожалуй, и не любят по-настоящему - как можно любить то, что знаешь только по слайдам да голографическим фильмам?
