Принципы мотазилитской секты, сочувственно воспринятые верхушкой багдадской буржуазии, внедрялись Мамуном со всей энергией деспотической власти.
Непокорных, в том числе знаменитого и крайне популярного в массах Ахмеда ибн Ханбала, он потребовал выслать из Багдада и отправить в лагерь на византийской границе, где он командовал войсками.
Насильственные мероприятия халифа возбудили против него большое озлобление среди мелкой буржуазии и низов населения Багдада, фанатически преданных Ахмеду ибн Ханбалу и его единомышленникам, стоявшим за старое правоверие, и в столице происходили довольно серьезные волнения. Мамун терял всякую популярность среди арабских масс Савада.
Одновременно он всячески стремился удовлетворить стремления и той части иракской аристократии и интеллигенции, которая внешне исповедывала ислам, но придерживалась втайне старых иранских верований. Особенно терпимо он относился к манихеям, приверженцам одной из сект иранской религии, основанной некиим Мани, соединившим зороастрово учение с заимствованиями из христианской и буддистской религий.
Манихеев, или, как арабы их называли, зиндиков, до Мамуна жестоко преследовали. Мусульмане утверждали, что зиндики отрицают существование бога, историчность пророков, что по их учению «мир всегда был и будет, как был, что люди рождаются и умирают, как трава, выходящая ежегодно из земли, высыхающая и падающая, никто не знает откуда она, ни куда исчезает». Для истинного мусульманина неверие в Аллаха, возвещенного пророком Мохаммедом, равносильно неверию в бога вообще. Быть может, и были зиндики — атеисты, но большинство их было только неверующими в ислам, хотя они и прикрывались его плащем; втайне зиндики придерживались манихейства и, где могли это делать безнаказанно, издевались над обрядами ислама и старались подорвать веру в Аллаха у правоверных. Они нашептывали, что Мохаммед был только мудрым человеком, который сумел создать свою религию, что коран — продукт его природного красноречия, что если появится другой человек, красноречивей его, он тоже сможет создать такую религию. Когда видели собрание молящихся, говорили: «Вот верблюды стали гуськом», а про падавших ниц при молитве говорили: «Они показывают богу задницу». Когда попадали в Мекку и наблюдали за церемонией обхода верующими Каабы, спрашивали: «Что ищете вы в этом доме?» Когда в день жертвоприношений резали верблюдов и баранов, говорили: «Какое преступление совершили эти бедные животные, что проливают их кровь?» А когда происходила церемония бега между Сафой и Мервой, восклицали: «Разве эти люди что-нибудь украли, что они так бегут?»
