— Я сказал то, о чем много думал, Федор Михайлович.
— Да. Я уже знаю. А когда вы отказались снять прибор, который ржавеет там, и из-за этого едва не погибли люди, вы тоже много думали?
— Я очень сожалею, — сказал тихо Лаврецкий, — но если бы сейчас вы снова потребовали снять что-либо оттуда, я бы снова был вынужден отказать.
— Так… Ну, что ж, все ясно. Только… Хорошо ли вы представляете, Игорь Владимирович, в какое положение ставите себя своим заявлением?
— То есть?
— Ладно, я скажу яснее. — В голосе Катаева зазвучали жесткие ноты. — Вы понимаете, какие беды навлечете на себя?
— Беды? Не знаю… — Лаврецкий внимательно и очень спокойно смотрел в лицо Федору. — Впрочем… Может быть, вы и правы, но это мой долг, а тут уж, как говорится, ничего не поделаешь…
Женя вышла из института вместе со всеми, пошла в толпе, в самой гуще, стремясь пройти незамеченной к троллейбусу. Но Ким увидел ее. Похоже было, что он ждал. Стоял в стороне, на виду, так что невозможно было пройти мимо, не заметив его. Она отвернула голову, как будто разглядывала что-то на противоположной стороне улицы.
Он подошел сам.
— Здравствуй, Женя.
— Здравствуй.
Они не виделись со дня аварии — что-то все время мешало: то она задерживалась на объекте, то ушла немного раньше — нездоровилось.
И сейчас ему показалось, что она изменилась как-то. Осунулась, запали глаза.
— Что с тобой? Ты нездорова? — спросил он, хмурясь, вглядываясь в ее лицо.
— Немного… — Она смотрела куда-то вбок, потом, словно решившись, глянула ему прямо в лицо и тут же опять отвела взгляд.
— Или дома что-то? Как мама? — спросил он,
— Спасибо. Все в порядке. Они замолчали.
— Странно, не правда ли? — сказал он наконец.
— Что?
— Здороваемся, когда надо расходиться.
— Так получается, сам видишь. — Она виновато глянула на него и опять отвела взгляд, сделав неуловимое движение плечом. И он понял: она хочет уйти.
Он пошел рядом с ней, в сторону троллейбусной остановки, и пока шли, все время была какая-то тяжелая неловкость, все время молчали.
— Послушай, — сказал он, когда они уже почти подошли, — я много думал тогда… И, знаешь, пришел к выводу: ты права. Так не может продолжаться… Я решил уйти на квартиру.
— На квартиру?
— Да. Сниму где-нибудь комнату и переедем с тобой. Как ты думаешь?
— Как я думаю?
— Да… Пока поживем па частной, а со временем свою получим. Я с Федором поговорю, он поможет. Телефон помог же он установить. Он, если захочет, все может. Верно?
— Верно… Только… не надо говорить с Федором. И вообще ничего не надо, понимаешь?
