— Посвежеешь тут, — с горечью сказал Гурьев. — С утра до вечера на вольном воздухе. Не работа — курорт. Тут тебе и физическая зарядка, в земле покопаться можешь.
Они сели.
— Курить можно? — спросил Гурьев. И тут же спохватился: — Нет, нет, не буду.
— Кури, — тихо сказал Лаврецкий. — Я и сам в последнее время…
— Ну уж это напрасно. — Гурьев задержал взгляд на лице Лаврецкого. — Что-то воодушевления не вижу. Работа идет?
— Идет понемногу. В общем, кажется, я близок к чему-то настоящему.
— Это прекрасно, — сказал Гурьев. — Просто прекрасно. Знать, что хоть ты делом занимаешься…
Они одновременно подняли глаза и опустили их.
— Ну, ладно, — сказал Гурьев. — Я пойду. Завтра с утра опять на завод. Давать результаты.
— Будь здоров, — кивнул Лаврецкий. — Где вы там сейчас?
— На машиностроительном. Очередную установку пускаем. Большой вклад в науку.
— Да… — сказал Лаврецкий. Он сидел сгорбившись, глядя исподлобья в угол. — Ну, ничего, я думаю, образуется.
Гурьев задержался в дверях, оглянулся и, чуть помедлив, вышел.
* * *
Готовился праздничный вечер, на котором (это было уже известно) отделу должны были вручить переходящее знамя института — отдел вышел вперед по всем показателям. Было также известно, что отдел должен получить крупную денежную премию из фондов предприятий — за внедрение передовой техники защиты от блуждающих токов.
Об этом Семен Борисович по секрету сообщил Жоре, а гот всем остальным. Настроение было приподнятое, к вечеру каждый отдел готовил сюрприз, и они решили, устроить мимическое представление "Погоня за блуждающими", захватывающий детектив в 15 картинах с прологом и эпилогом.
Жора и Ильяс изображали блуждающие токи, Ким должен был играть роль детектива. Хотели подключить к этому делу еще и Гурьева, — Жора — главный режиссер — утверждал, что Гурьев с его мрачно-угрожающим видом — вылитый детектив — этакий готовый Мегрэ, — но Ким утверждал, что он гораздо больше подходит к типу закоренелого преступника, и предлагал использовать его в качестве "главного блуждающего". Однако Вадим Николаевич наотрез отказался от того и от другого. Посетовали, решили играть без него, уже сконструировали великолепные костюмы из раскрашенного ватмана, матерчатых лоскутов и кальки. Но все сорвалось непредвиденным образом.
В конце дня Хатаев пришел на планерку с каменным, серым лицом. На щеках его выступили жесткие бугры — таким его еще никогда не видели.
Он угрюмо сидел за своим столом, ждал, пока все соберутся, затем встал, сказал зло:
