Все пальцы были загнуты. Гурьев поднял вверх руку, сжатую в кулак, и потряс ею в воздухе.
Но Федор, глядя на нее, лишь грустно усмехнулся.
— Звучит мощно. Но, по правде говоря, у меня поджилки трясутся. А может, я вовсе не потяну это дело?!
— Не тушуйтесь, дорогой мой! — Гурьев похлопал его по плечу и ободряюще улыбнулся. — А мы-то зачем существуем, по-вашему?!
— Спасибо вам всем, — сказал Федор. — Вы, кажется, рассеяли мои сомнения.
— Не за что! — вдруг вмешалась Женя. — Друзья обязаны помогать в беде.
— Она говорила громко и весело, глядя на Хатаева прищуренными, остро поблескивающими глазами. И неясно было — издевается она или просто захмелела. — А сомневаться вы не должны. Настоящий человек не сомневается. Он действует. И идет вперед. Только вперед.
До Дворца пионеров Ким и Женя доехали последним трамваем. Дальше пошли пешком — никакого транспорта уже не было. Они шли по пустынным, безлюдным тротуарам, залитым синеватым неоновым светом витрин, и Киму казалось, что бредут они по какому-то чужому, незнакомому городу — так странно выглядели давно исхоженные улицы.
И оттого ли, от выпитого ли вина, он вдруг ощутил неведомую для себя легкость, свободу говорить и делать все, что давно просилось в душе.
— Слушай, Женя, а отчего ты его все время задираешь? — сказал он, хитровато улыбнувшись, и по тому, как быстро и вызывающе спросила она: "Кого?", он понял, что Женя, конечно же, прекрасно знает, о ком он спрашивает.
— Какая муха тебя укусила, не пойму, ведь хороший он парень…
— Ты уверен?
— Конечно. Посмотри, как потянулись к нему все наши. А ведь это кое-что значит…
— Ах, Кимушка, — она ласково погладила его по голове, — с твоим бы сердцем не в лаборатории, а у господа бога в штате работать… Ангелом!
— Почему?
— Уж очень ты во всех людей на свете "влюбленный", как говорил герой одной оперетты.
— При чем тут оперетта?
— Ну, это я так… — она притронулась к его руке, — ты не обижайся. Ты очень хороший, Кимуля, и всех других представляешь такими же…
— Да ничего подобного! — Он сердито тряхнул головой. — У каждого свое, что ж, я не вижу! И у Федора есть недостатки, но ведь он умеет увлекать людей, зажигать их на что-то общее — разве плохо?
— Нет, отчего же! Очень ценное качество… А почему, собственно, ты решил, что я его задираю?
— Что ж, я не вижу! Это все видят. Тебя прямо током бьет, когда он говорит что-нибудь.
— Заметно?
— Еще как!
Она стала вглядываться в лицо Кима, потом засмеялась.
