Страстно желая, чтобы он присоединился к ней, она принялась легко целовать его в грудь, одновременно расстегивая его брюки. Рион одобрительно простонал, но это настолько ее взволновало, что пальцы отказались ее слушаться. Рион пришел ей на помощь, быстро раздевшись. Он лишь замешкался, доставая кожаный бумажник из кармана брюк, затем бросил их на пол. Но Либби ничего не заметила. Она была слишком зачарована его красивым телом.
Ей инстинктивно хотелось прикасаться к его возбужденной плоти с тех пор, как она впервые увидела его обнаженным, но в прошлом Рион всегда отводил ее руку в сторону. Теперь, воодушевившись приятными прикосновениями к его груди, она отмахнулась от воспоминаний и прикоснулась к нему.
Либби почувствовала, как Рион замер. Его дыхание стало громким, учащенным и прерывистым. Она подняла глаза и ощутила восторг, видя, как на него действует ее ласка. Его глаза были широко раскрыты и наполнены желанием. Она продолжала его ласкать. Глаза Риона потемнели. На этот раз он ее не останавливал.
Он не останавливал ее по меньшей мере до тех пор, пока оба не поняли, что доведены до предела.
Рион тут же обратил внимание на свой бумажник. Он уже разорвал серебристую упаковку на пакетике, когда до Либби дошло, что ему не обязательно предохраняться – она принимала противозачаточные таблетки. Она принимала их только для того, чтобы во время путешествий заранее знать, когда наступят месячные, которые раньше были нерегулярными. Других причин принимать противозачаточные средства у Либби не было. Но она поняла, что все испортит, если сейчас внезапно пустится в объяснения, когда Рион уже решительно обхватил ее за ягодицы…
Сильный Рион ловко приподнял Либби и шагнул вперед, чтобы она уперлась спиной в стену. Она ахнула и обхватила его ногами за талию.
Их близость была бурной и прекрасной. Когда все закончилось, оба какое-то время были неподвижны и хранили молчание.
Затем Рион заговорил:
– Теперь ты понимаешь, что мы оба хотим одного и того же, женушка?
А затем он поставил Либби на холодный мраморный пол. На его лице снова появилось выражение непоколебимой властности.
– Нет, – смело заявила она, – теперь я понимаю, что тебя заводит моя непокорность.
Рион застыл.
– Твоя непокорность?
Либби поняла, что права, в тот же момент, когда увидела беспомощное выражение его лица. Он говорил, будто хочет, чтобы она просто осталась в семейном гнездышке, подразумевая, что на время проведения предвыборной кампании любая женщина может играть роль его жены. Но когда Либби бросила ему вызов, показала, какой независимой женщиной стала, Рион лишился покоя. Он занимался с ней любовью так, как никогда прежде. Словно в глубине души он действительно хотел того, что не имело отношения к предстоящим выборам, власти или успеху. И Либби показалось, что она только что увидела первый отблеск света в конце темного тоннеля.
