— Она ни в чем не виновата, — заявил он. — Не наказывайте ее.
— Любая женщина в канун мая испытывает похоть, — задумчиво промолвил монах, искоса глянув на костер, вокруг которого с новой силой разгорелось праздничное веселье. — Ты, сын мой, поддавшись соблазну плоти, рисковал душой своей и тем самым совершил большой грех в глазах всевышнего.
Бенедикт стиснул зубы Слова монаха лишь усугубили угрызения совести, бросили щепоть соли на открытую рану. Стоявший неподвижно, как каменное изваяние, Рольф не произнес ни слова. Бенедикт с трудом повернулся к нему.
— Во всем виноват только я. Мы не собирались совершать ничего дурного, все произошло случайно.
Рольф кивнул.
— Случайно? — воскликнул он. — Значит, желание свалилось на тебя неожиданно, как снег на голову, и ты так растерялся, что не смог противостоять ему?
— Я…
— Господи! Бен, ничего не происходит случайно, помимо нашей воли!
В этот момент к ним робко подошла Джулитта и остановилась рядом. С распущенными волосами, в испачканном об траву мятом платье, выглядела она жалко. Ее трясло.
— Я тоже виновата, — подняв глаза на отца, сказала она. — Как уже сказал Бен, у нас и в мыслях не было ничего дурного, но я не сожалею о случившемся и с радостью понесу наказание.
— Боже, неужели у тебя не осталось и капли стыда? Неужели ты не раскаиваешься? — Голос отца Жерома гудел, словно иерихонская труба. — Ты же совершила прелюбодеяние с мужем своей сестры! Непотребная девка!
— Он изначально принадлежал только мне. По крайней мере, я знала об этом с самого детства. — Губы Джулитты изогнулись в кривой усмешке. — Мне безразлично то, что вы со мной сделаете. Я никогда не раскаюсь в содеянном!
— В таком случае, ты еще глупее, чем я думал, — процедил Рольф, мертвой хваткой вцепившийся дочери в руку. — Сейчас ты вернешься со мной в замок. А завтра я решу, как с тобой поступить. Что же касается Бенедикта… — он помолчал. — Немедленно убирайся с глаз моих долой.
— Сэр, она не виновата, — прохрипел юноша. — Прошу, не наказывайте ее.
— Тебе следовало подумать о последствиях, прежде чем снимать штаны, — пренебрежительно обронил Рольф.
Бенедикт не напился на празднике, но сидр все-таки помутил ему рассудок и развязал язык.
— А о чем думали вы, когда сначала овладели матерью Джулитты, а затем разрушили ее жизнь?
С таким же успехом он мог закатить тестю увесистую оплеуху. Пальцы Рольфа еще сильнее сжали запястье Джулитты — вскрикнув от боли, она прикусила нижнюю губу.
