Бенедикт опустился на колено и склонился над ней. Она зажмурилась, боясь встретиться с ним взглядом.
Боль в лодыжке становилась все сильнее. Джулитта слышала, как Бенедикт окликнул Моджера и попросил его немного подождать. Затем его руки осторожно ощупали ее ногу.
— Думаю, перелома нет, — с облегчением выдохнул он. — Но идти ты, к сожалению, не сможешь. Нога распухнет быстрее, чем дрожжевое тесто. Я возьму тебя на руки и понесу.
От усталости и переживаний у Джулитты закружилась голова. Чуть приподняв веки, она тайком посмотрела на Бенедикта и, заметив на его лице выражение жалости, снова закрыла глаза, стараясь не разреветься. Он поднял ее на руки, и она, чтобы удержаться, обвила его шею руками, уткнулась носом в предплечье и уловила сначала знакомый запах намокшей шерсти, а затем тонкий аромат душистых трав. Тех самых, которые добавляли в ванны в банях Саутуорка.
Джулитта сидела в кресле Оберта перед ярко пылающим огнем. Ее распухшая нога покоилась на невысоком стульчике, руки сжимали кружку с подогретым крепким вином. Эйлит уже положили в постель, и сейчас за ней присматривала Фелиция де Реми.
Несмотря на темень и дождь, Моджера срочно послали за священником… Оберт объяснил это простой мерой предосторожности, но Джулитта сразу догадалась, что он не говорит ей всей правды. Она сделала еще глоток вина, такого же темного, как кудри, обрамлявшие ее бледное измученное лицо.
— Хочешь есть? — спросил Оберт. Он уже довольно долго сидел рядом, не смыкая глаз, и молчал, надеясь, что Джулитта заговорит первой.
Она покачала головой. Ее желудок, как и все внутри, будто околел от горя и страха. Даже вино девочка глотала с трудом. Весь вечер она не сводила глаз с поленьев, потрескивающих в камине: пламя лизало их пепельно-серые края ярко-оранжевыми прозрачными язычками.
Оберт тяжело вздохнул.
— Я искренне хотел бы, чтобы твоя мать пришла к нам раньше… Мы потеряли столько времени.
Джулитта мрачным взглядом скользнула по его окаймленной мехом накидке, не скрывающей уже довольно заметное брюшко Оберт де Реми выглядел идеалом прилежного семьянина. Сколько таких мужчин приходило в заведение Агаты! Они толпились в прихожей с самого раннего утра и до позднего вечера.
— Однажды мы приходили сюда, но нам сказали, что вы уехали в Руан. Больше мама не делала попыток встретиться с вами.
— Но почему же тогда вы решили прийти к нам сегодня вечером?
— Мама сказала, что после случившегося нам не остается ничего другого, как искать поддержки и защиты у отца. Мы направлялись в монастырь Сент-Этельбурга.
