суда и изменить его. Глубинное родство с герольдом коммунистической
партии Жоржем Марше.
Образчик второй: боязливый (33%). Сильно ностальгирующий по бога-
тым шестидесятым годам, горой стоит за порядок и безопасность. Воз-
водя уважение и деньги на вершину своего личного хитпарада ценно-
стей, он в самый конец ставит надежды, удовольствие и расцвет это
приверженец обладания. Духовный близнец Жискар дЭстен.
Образчик последний: индивидуалист (42%). Легко забывающий про-
шлое, не особенно смущаемый беспорядком, он, в противоположность
ангажированному, готов понять эволюцию мира, в котором живет. В про-
тивоположность боязливому, ему по душе открытость, самостоятель-
ность, динамизм. Одним словом, изменение. Открытие состояло в том, что этот третий тип оказался преобладающим.
Таким образом, уже с сентября 1980 года меж ; ду строк компьютера можно было прочесть, что
Франсуа Миттеран. Человексила
59
Жискар потерял большинство, но оно, это большинство, еще не подыс-
кало ему замену. Кто объяснит мне, как Президент, у которого на службе
все советники мира, который имеет доступ во все банки данных и распо-
лагает результатами всех аналитических исследований, может прогля-
деть подобную ситуацию? После тесного общения с власть предержа-
щими я понял, что синдром башни из слоновой кости неизлечим. Семь
лет правления, неизбежно пронизанные духом придворного окружения
любого правителя, в конце концов берут верх над его здравым смыслом.
Этого не избежит в свою очередь и Франсуа Миттеран, но это зло одоле-
ет его лишь во втором семилетии.
Знаете ли вы эту басню? Человек убегает от тигра. Чувствует, что про-
пал, но внезапно его осеняет: он принимается петь. Хищник останавли-
вается и слушает его. Вскоре к спектаклю присоединяется вся окрестная
фауна. Но вот царь леса, старый лев, рассекает толпу слушателей, бро-
сает взгляд на баритона и пожирает его. Зачем, зачем? хором вопит тол-
па зверей.
Ась? подносит лапу к уху старик. Тут свора хищников в ярости набрасы-
вается на своего тугоухого царя и разрывает его на куски.
38
Для властителя нет ничего хуже, чем перестать слышать свой народ.
Меня, простого смертного, это открытие ошеломило. В тот день я понял, что Франция изменилась. Поколение 1968 года, ставшее социологиче-
ским большинством, всегда несло в себе свои неудовлетворенные ожи-
дания; изменившись само, оно собиралось требовать изменения. Следо-
