[20], окруженном Драгоценным садом, или Садом драгоценных камней. Парк был сплошь засажен цветами. Шел восьмой месяц года, на плодовых деревьях, к нашей великой радости, висели яблоки, груши, орехи. Но моя мать вспоминает, что у меня в тот момент была одна забота: найти в комнатах какую-то коробочку. Я утверждал, что в ней лежали
мои зубы, и заставлял открывать один за другим запечатанные сундуки моего предшественника, пока не нашел то, что искал. Увидев шкатулку, завернутую в парчу, я вскричал, что там
мои зубы. Там действительно лежал зубной протез Тринадцатого Далай Ламы.
Я забыл эту историю, потому что мой ум занят воспоминаниями современными, относящимися к моему нынешнему существованию, связанному с моим теперешним телом. События предыдущей жизни стали неясными. Если только не сделать усилие, чтобы они всплыли, я их не помню.
Воспоминания детства
Тибетское правительство построило дом для моей матери, и мы жили отдельно, поскольку я обитал внутри желтых стен Норбулингки. Но практически каждый день я отправлялся к матери. Родители тоже приходили навестить меня во дворец Далай Лам, мы были очень близки. Моя мать посещала меня очень часто, по крайней мере раз в месяц.
Она приходила с моими сестрами и братьями.
Я помню наши детские игры в садах Норбулингки.
Я помню также храм, где находились чучела леопарда и тигра. Моему брату Тензину Шоэгьялу они показались такими реальными, что при одном взгляде на них он сильно испугался. Напрасно я уверял его, что это всего-навсего чучела животных, он больше не осмелился к ним подойти.
По обычаю мне надо было проводить в Потале один зимний месяц в уединении. Я оказывался в холодной комнате без солнца, с закрытыми окнами. Это помещение построили два или три века назад, из-за масляных ламп оно было похоже на мрачную закопченную грязную кухню.
Там и крысы водились! Пока читались молитвы, исполнялись священные песнопения, я видел, как грызуны выползали, потому что любили крутиться вокруг жертвенных даров и лакать воду из мисок... Не знаю, нравилась ли эта вода божествам, но я мог констатировать, что крысы угощались с удовольствием! (Смеется.)
В течение этих лет мой наставник никогда не улыбался. Он всегда был очень, очень строг. А в это время пастухи, простые люди, радостно возвращались домой со своими коровами и другими животными. Слушая, как весело они распевают, я иногда говорил себе: «Ах! Как бы я хотел быть одним из них!»
Я угощаюсь запрещенными лакомствами
