Его слова оставались без ответа, так как я не могла вымолвить ни слова, извиваясь под тяжестью его тела. Я стонала от наслаждения, как умирающий, и страсть захлестывала меня, как темная волна. Потом чувства схлынули и оставили меня опустошенной, но с ясной и холодной как лед головой. Я только испытывала острое сожаление, что это никогда больше не повторится.
— Что за сладкая у меня жена, — протянул Ральф. — Вот так это произойдет и в нашей с тобой спальне. Я буду каждую ночь спать на чистой постели, и ты станешь приносить мне кофе по утрам.
Я улыбнулась ему, не открывая глаз.
— Как мы будем проводить время? Останемся здесь навсегда или будем иногда ездить в Лондон? — спросила я.
Ральф потянулся и лег рядом со мной, закинув руки за голову и не дав себе труда одеться.
— Пока не знаю, — осмотрительно сказал он. — Я еще подумаю. Зимой в городе очень интересно, но тут охота на лис и все такое. Я бы не хотел пропускать это.
Мои губы искривились в усмешке, но и следа сарказма не слышалось в моем голосе.
— Ты уверен, что сможешь занять место моего отца? Ты думаешь, тебя примет деревенская знать? Они ведь помнят, что твоя мать — цыганка, а отец сбежал от вас.
Ральф не шевельнулся. Ничто не могло поколебать его самоуверенности.
— Почему бы и нет? Я не хуже, чем все их предки, вместе взятые. И заслужил мое место в Вайдекре больше, чем они заслужили свое.
— Заслужил! — Я едва сдерживала презрение. — Странная заслуга! Убийство и бесчестье!
— А, все это только слова, — отмахнулся он. — Грех есть грех. На Страшном суде я получу свое. Я отвечу за это один. Ты ни в чем не виновата, Беатрис. Это я все задумал. Я приму и вину, и последствия. Я сделал это отчасти для тебя, отчасти для нашего будущего — но отвечу за все сам.
Напряжение соскользнуло с меня, как змеиная кожа. Я была невиновна.
— Ты сделал это один? — задала я свой главный вопрос. — Тебе кто-нибудь помогал? Ты говорил с кем-нибудь об этом?
Ральф обернулся ко мне и коснулся моего лица с нежной лаской. Он понятия не имел о том, что его жизнь висит на волоске.
— Я все сделал один, — сказал он гордо. — В деревне не пойдет никаких сплетен. Я не хотел рисковать, особенно ради тебя. Никто ничего не знает.
Он нежно касался моего лица кончиками пальцев. Я видела в его глазах и улыбке бесконечную нежность, и, несмотря на мой гнев, слезы наполнили мои глаза. Как я могла не любить его, что бы он ни сделал? Он был моей первой любовью и рисковал всем, чтобы подарить мне самое дорогое на свете — мой Вайдекр.
