Он был старым и очень худым, а его виски казались прозрачными, словно яичная скорлупа.
— Мистер Дули, — так же мрачно кивнув, поздоровался Лукас и сел в кресло.
Парикмахер встал у него за спиной, надел на шею скользкий нейлоновый фартук и отошел на шаг назад.
— Поправить около ушей? — спросил он, поскольку Дэвенпорту не требовалась стрижка.
— Вокруг ушей и сзади на шее, мистер Дули, — ответил Лукас.
Лучи октябрьского солнца расцвечивали яркими пятнами линолеум у него под ногами. Оса билась в пыльное окно.
— Неважные дела получились с Блубердом, — через некоторое время сказал полицейский.
Ножницы Дули громко щелкали в тишине, потом замерли около уха клиента и снова возобновили свою песню.
— Неважные, — не стал спорить он.
Он еще некоторое время работал, а потом Лукас его спросил:
— Вы его знали?
— Нет, — мгновенно ответил парикмахер.
Еще несколько громких щелчков, и он добавил:
— Но я был знаком с его отцом. Во время войны. Мы вместе служили. Не в одной части, но виделись иногда.
— У Блуберда есть родственники, кроме жены и детей?
— Хм. — Дули перестал работать и задумался. Он был полукровкой сиу, отец индеец, а мать шведка. — В Роузбаде у него, кажется, есть пара дядей и теток. Если кто-то из них еще жив, они должны жить там. Его мать умерла в начале пятидесятых, а отец — четыре или пять лет назад, так мне кажется.
Дули уставился невидящим взглядом в залитое солнцем окно.
— Боже праведный, нет, — через минуту проговорил он дрогнувшим голосом. — Его старик умер летом семьдесят восьмого, между теми двумя жуткими зимами. Двенадцать лет назад. Как же быстро бежит время.
— Это точно, — согласился с ним Лукас.
— Хотите знать, что значит быть индейцем, офицер Дэвенпорт? — спросил парикмахер, остановившись.
— Любые сведения могут оказаться полезными.
— Когда умер Блуберд-старший, я поехал на его похороны в резервацию. Знаете, что он был католиком? Его похоронили на католическом кладбище. Поэтому я отправился туда с толпой провожающих, его положили в землю, и все стояли вокруг. Сейчас уже все могилы находятся рядом друг с другом, а тогда я заметил в дальнем углу еще одну группу, они были сами по себе. Я спросил: «Что там?» И знаете, что мне ответили?
— Нет, — признался полицейский.
— Это могилы католиков-самоубийц. Хоронить тех, кто покончил с собой, на обычном кладбище не разрешают, но суицидов случается так много, что для них выделили специальное место. Слышали про такое?
— Никогда. А я ведь католик, — сказал Лукас.
