Можешь отрезать мне кусочек языка
Иду я по направлению к дому и про себя большую и малую клятвы даю: держать язык за зубами. При большой клятве нужно поднять правую руку вверх. Я поднял её, а в ней кулёк, который сунул мне Кирилл Яковлев, когда мы от фотографа уходили. С пирожными. Я про них совсем забыл. Что же мне с ними делать? Принесёшь домой, будут допытываться: «Откуда взял?» Ответишь: «Подарили!» — накинутся: «Зачем клянчил?» Начнёшь оправдываться: «Не клянчил — угостили!» — заругают: «Почему до обеда сладким напичкался?»
Постоял я немного. Вижу, урна у ворот стоит. Я около неё кулёк и положил. Кто-нибудь заметит его и пирожные съест. Не пропадать же им!
Отошёл я. Обратно вернулся. Совестно стало: подарок Кирилла Яковлева в мусор кидаю! Поднял кулёк. Иду. Лидка откуда-то появилась. Как всегда — кстати.
— Я на вокзале была, — затрещала. — Думала, что ты уехал поступать в цирк. Тебя вся школа ищет. Я твой портфель к вам домой принесла, бабушка твоему папе позвонила. Он — твоей маме. Она — моей. Интересно как! Обе мамы прибежали домой. Забыли про ссору. Вместе куда-то понеслись...
— Может, по радио передавали, что пропал мальчик Илья Ильюшин? Приметы — веснушки?..— перебил я Лидку.
Она растерялась.
— Не знаю. Не слушала радио. Может, и передавали.
— Эх ты! Самое главное прозевала! — упрекнул я её.
Лида отвернулась и обиженно заморгала.
— На, ешь, — решил я её утешить. И протянул кулёк.
Лида раскрыла его. Посмотрела на пирожные, вернула мне их обратно.
— Не возьму! Скажи сперва, кто тебе их дал?
Я сунул ей кулёк в руки. И сказал те же слова, что мне Кирилл Яковлев говорил:
— У нас, клоунов, положено так: угощают — отказываться нельзя. Так что, старуха, действуй! Выбирай по вкусу.
