Слезное море потихоньку впитывалось в землю.
- Знаешь что, – сказал Муравей, с одной стороны, опасаясь, что Верблюд опять ударится в слезы, а с другой – страстно желая вернуться домой.
- А что? – ответил Верблюд.
- Пошли-ка со мной, я тебе вкусненького дам.
- Да мне же есть никогда не хочется, – неуверенно возразил Верблюд, но все же пошел с Муравьем. Они шагали по осклизлой, соленой лесной тропинке, а над ними сияла луна. Дома Верблюд получил от Муравья корку хлеба, такую черствую, что и Змея не сумела бы выжать из нее ни капли влаги. С недоверчивой улыбкой Верблюд угрыз корку и нашел, что это очень даже вкусно, а Муравей вовсю зевал и уже пару раз выразительно пожелал ему спокойной ночи.
ОДНАЖДЫ БЕЛКА ОТ НЕЧЕГО ДЕЛАТЬ ПЕРЕОДЕЛАСЬ ПАУКОМ и в таком виде заявилась к нему в гости.
Завидев Белку, Паук не поверил своим глазам.
- Но… слушай…а не я ли это собственной персоной?– запинаясь, пробормотал он и прытко отскочил в самый угол своей паутины.
- Да, – сказал Белка. – Это ты и есть.
- Да быть того не может! – завопил Паук. – Так нельзя! То есть, я имею в виду: я – это ведь я, и больше никто?
Паука бросило в жаркий пот, и его волосатые ноги задрожали на ниточках паутины.
- Нет, конечно, так нельзя, – сказала Белка, – но тем не менее, против факта не пойдешь.
Она с трудом удерживалась от хохота, а Паук с таким же трудом удерживался на ногах. Ему казалось, что все вокруг заходило ходуном и мир рушится.
С тонкой березовой ветки Белка очень осторожно переступила на паутину. Но одно дело – переодеваться Пауком, а совсем другое – уметь ходить по паучьей сети.
Уже через два шага ее ноги запутались в липких нитях.
- Помогите! – заголосила она. – Спасите!
- Вроде вон и голос не мой совсем, – усомнился Паук.
- Да ну Паук же, помоги! Это я!
- Что-то не верится мне, что это я, – сказал Паук, подступая поближе, чтобы рассмотреть самого себя. – Нет, – убежденно заявил он наконец. – Теперь точно. Не я это.
Белка тщетно боролась с паутиной, стараясь выпутаться, и в процессе борьбы отвалились ее паучьи ноги и обнаружился беличий хвост.
- Ах вон что, – расхохотался Паук. – Ну, какой же это я. А я-то струхнул…
Он повернулся, отошел на середину паутины, прилег и, после встречи с самим собой, забылся глубоким сном.
В конце концов Белке помогла выпутаться Цапля, Сверчок привел ее домой, а Жираф вечером сделал ей внушение, чтобы она больше не смела вытворять ничего подобного. У нее-то приключение закончилось благополучно, а вот Триф как-то на берегу пруда прикинулся Окунем, и с тех пор о нем больше никто ничего не слыхал.
