Выше по склону подъем стал круче. Мэри задыхалась, она, возможно, плакала. На вершине мы снова почувствовали ветер. Он проносился через пустошь и с сухим стоном пронизывал траву. И я услышал биение прибоя, доносившееся с побережья.
Мэри шла по гребню, ветер развевал ее волосы и одежду.
— Мародеры собрали суд. Они все сделали основательно. Если Эли не был бы Моган и не имел бы права на выброшенное морем имущество, его убили бы на месте.
— И они отрезали ему язык?
Она обернулась, и мы на мгновение застыли.
— Поэтому я должна остановить их. Если смогу.
Она посмотрела на меня, как будто ожидая, что я предложу свою помощь. Но я молчал — я не мог этого сделать, — и она отвернулась.
— Пошли. Мы уже почти на месте.
Мы подались на восток, потом свернули вниз по склону к груде громадных камней. Они стояли вертикально. Огромная глыба крышей перекрывала каменные стены. В жутком свете затененных облаками звезд сооружение выглядело древним и зловещим.
— Это кромлех (Кромлех — сооружение эпохи неолита и бронзового века в виде круглой ограды из громадных каменных плит и столбов; встречаются, главным образом, в Западной Франции и Великобритании), — сказала Мэри. — Надгробие.
— Чье?
— Никто не знает.
Между глыбами были промежутки. Внутри свистел ветер. В одном месте зияла черная дыра, открывшаяся после того, как сползли закрывавшие ее куски скал.
— Что там внутри? — спросил я.
— Ничего. Грязь.
— Я хочу посмотреть. — Но, когда я шагнул к камням, Мэри потянула меня назад.
— Не надо! — сказала она. — Дядя Саймон говорит, что здесь действует ужасное проклятие. Он говорит, что тот, кто хотя бы заглянет внутрь, умрет в тот же день.
Я засмеялся:
— И ты поверила?
— Да. Я поверила. Но посмотри, Джон. Вон там, твой бегущий человек. Видишь гравировки на камнях?
Даже в темноте я все рассмотрел. Линии рисунка глубоко врезались в камень, я мог ощутить их пальцами — вот ноги и тело, круглая голова. Я чувствовал себя дураком. Эли не говорил мне: «Спасайся», он говорил: «Бегущий человек».
— Но почему он показал мне это? — спросил я у Мэри.
— Не знаю, — ответила она. — Не всегда можно объяснить поступки Эли.
Поверхность камня холодная и зернистая. Я водил пальцами по рисунку, надеясь разгадать секрет, который пытался раскрыть мне Эли. Порыв ветра взвыл между камней, как будто голос изнутри. Мэри вздрогнула.
До нас донесся гулкий удар, затем еще один.
— Пушки,— сказал я.
— Подожди, — сказала Мэри. Она схватила меня за руку и прислушалась. На ее шее была видна каждая жилка, взгляд застыл. — Только два, — выдохнула она. — Слава Богу, только два.
