– Ну да, так и сказала. Она и не такое может сказать. Но, между нами говоря, она немножечко права. Конечно, Марк не бандит, но все же не легкий человек. Между прочим, курит с девяти лет.
– И что же в этом такого?
– Конечно, ничего в этом такого нет, но мама испугалась, что я тоже начну курить. Ну как это тебе нравится?
– М-да, – промычал Данька, не зная, что на это сказать.
– Но это что! Он знаешь на какие штуки способен? Однажды угнал чужой мотоцикл. Ты разве не слыхал об этом?
– Нет.
– У него, понимаешь, страсть ко всякому транспорту – мотоциклам там, автомашинам, кораблям. Капитан заметил это и сделал его рулевым. Марк с Ваней всю весну провели на катере, готовили его в плавание…
– Это я знаю.
– Вообще капитан ведь берет в команду только таких, у которых… ну… дефекты. Вот у меня, например, – физическое развитие…
Данька осмотрел Рубика. Худенький, в очках, с патронташем для насекомых, он и в самом деле не выглядел богатырем. Но какой дефект у него, у Даньки? Он за собой не знал дефектов.
– А у меня какой? – спросил Данька.
– Но ты, кажется, тоже бегал от мамы, – замялся Рубик.
– Бегал, ну и что? – еще осторожнее спросил Данька. – Разве это дефект?
– Разве я говорю – дефект? Ты совсем нормальный человек… А… а почему же ты все-таки сбежал?
В другое время Данька, может быть, и рассказал бы, как они с Диогеном нашли пса Мурзая, как они спасали его от «кожаного» человека. И еще многом другом – о том, например, как учитель Автандил Степанович решил помочь маме сделать из Даньки человека и так допек его своим воспитанием, что Данька не вытерпел, подбил Диогена, и они вместе сбежали на необитаемый остров и пережили немало приключений, пока не попали к капитану. История эта была еще свежа в памяти, но Даньке было сейчас не до воспоминаний.
– Твоя мама и про меня что-нибудь узнавала? – спросил Данька, оглянувшись: не подслушивает ли кто-нибудь?
– Ну да, она же ходила ко всем родителям и про всех расспрашивала…
– Знаешь что, – рассердился Данька, – у тебя мама сама с дефектом!
– Конечно! – обрадовался Рубик. – А я что говорю? Ты прав, очень даже прав! Если бы я не был таким терпеливым… – Рубик вдруг опечалился и вздохнул: – Но им тоже нелегко со мной. Я, если хочешь знать, очень трудный ребенок! – Рубик сказал это с горечью, в которой, однако, чувствовалась гордость. – Во-первых, я плохо ем. Во-вторых, я вообще не как все дети. В-третьих, у меня много троек…
– У тебя тройки? – не поверил Данька.
