Большие пожары | страница 32

— А помнишь, музыкантский взвод прыгал? Капельмейстер летит и играет: «Та-ра-та-ра та papa!» А оркестр снизу: «Ту-ту-ту-ту-ту. Трам-naм- ам-пам-пам».

— Здорово ты изобразил.

Потом еще пили, потом сидели, обявшиись, на кровати и пели строевую песню:

— А ты чего но женишься, Тележко? Или тоже женился?

— Нет, чего мне жениться, когда друзья женатые. Верно, Клара?..

Та усмехнулась, поджала губы, сказала снисходительно:

— Ладно, ладно, спать пора!

— Это, как одна говорит,— не унимался Тележко,— у меня, говорит, три сына, и все трое Иваны. А как же ты их различаешь? А по отчеству.

Кларита, стеля постель, тоже не вытерпела, прыснула.

Спал Сергей вместе с Петькой на широкой кровати. Лег и сразу заснул, только успел подумать: «Все. Завтра начинается новая жизнь».

Отец собирался, в Сибирь, ему предложили поехать на новый завод главным инженером. Это очень привлекало. Они с матерью теперь каждый день говорили об этом, шептались по ночам, Лида слышала. Их привлекало то, что там зарплата гораздо выше (иногда они говорили: жалованье), и отец уже давно хотел быть хозяином себе (при его опыте, образовании, знаниях — это особенно подчеркивала мать). Но смущало другое — Сибирь. Очень уж далеко, и морозы там страшные, и отцу не хотелось ехать одному. Он все спрашивал: «Вы приедете, когда я вас вызову? Сразу, хорошо?»

Они жили за городом в двухэтажном доме, отец работал в Москве. Он приезжал поздно, Лида уже обычно спала или лежала в постели, и тогда она удивлялась, как моментально, едва отец входил, вспыхивала ссора. Ее всегда затевала мать, набрасываясь на отца с упреками. Лишь потом Лида поняла причину: отец приезжал навеселе. Задержку он объяснял экстренным совещанием или тем, что было крушение и не ходили поезда, или еще чем-нибудь в этом роде. Дождливыми осенними или метельными зимними вечерами Лида с матерью сидели тихонько, ждали отца. Мать нигде не работала. Как-то раз летом, когда отец был на работе, приехал лысеющий рыжеватый человек,— как оказалось, друг юности матери. Они гуляли втроем и катались на пруду на лодке, мать разрумянилась, смеялась оживленно, Лиде это было неприятно. И хотя мать ни о чем ее не просила, она чувствовала, что отцу не нужно говорить об этом посещении. Однажды длинным вечером, когда они по обыкновению ждали отца, мать сказала про этого самого друга юности:

— Он скоро будет профессором. Боже мой, как он умо лял меня когда-то выйти за него замуж. Мы могли бы жить с тобой совсем не так...