— А ты знаешь, Акбар, кто охраняет меня? — тревожно спросил Степан.
- Знаю,— тихо ответил Акбар.
Степан несколько секунд молча двигал руками и ногами, разминая их. Потом, как будто думая вслух, сказал:
— Я думал Шариф-ака добрый, а он меня чуть не убил. Но если я сбегу, его завтра расстреляют. Ты понимаешь это, Акбар? Он ведь тебе вроде отца?
— Ну и пусть. Он сам во всем виноват. Степан-ака, ползите за мной, сейчас мы будем на воле.
У Степана немного отошли затекшие руки и ноги, и он смог двигаться. Они выбрались наружу. Акбар хотел отвести израненного друга в пещеру и там укрыть вместе с Шерали и Бахор.
— Жив ли кто-нибудь из красноармейцев? — спросил Степан-ака, как только они вылезли из кибитки.
— Никого нет. Все погибли. Караишан расстрелял всех дехкан, кто брал у него зерно и скот,— с ненавистью ответил Акбар.
Выйдя на окраину, Акбар перевязал, чем мог, раны Степана. Оба напились прохладной арычной воды. Обессилевший Степан прилег отдохнуть на камне. Акбар передал другу разговор Караишана и предателя Исламова о том, что басмачи собираются убить Портнягина и завладеть картой, на которой геолог отмечал результаты разведки. Степан поднялся и спросил:
— Далеко ли до Шинглича?
— Два часа верхом, или четыре часа пешком,— ответил Акбар.
— Надо немедленно добираться туда.
— Но вы же ранены, Степан-ака, не сможете? — спросил Акбар красноармейца.
— Все равно отсюда надо уходить, Акбар. И Ульяна Ивановича спасать надо. Будем действовать вместе.
Акбар знал, как горячо уважает Степан геолога и ценит его работу. Но как добраться до горного кишлака? До рассвета оставалось очень мало, а с рассветом Караишан сам двинется на Шинглич.
Медлить было нельзя. Пробираясь по кишлаку, Степан и Акбар у кибиток видели много оседланных лошадей. Во дворах их негде было ставить. Решили воспользоваться лошадьми басмачей, они никем не охранялись. Беглецы снова спустились в кишлак. Наган Акбар на всякий случай передал Степану. Через несколько минут друзья уже скакали на северо-восток.
В Шинглич можно было добраться двумя дорогами — но горной тропе через перевал и по дороге, что шла в долине Сурхоба. Последняя дорога была значительно длиннее, поэтому решили ехать через перевал. Отдохнувшие лошади шли наметом даже на подъеме. Степан морщился и скрипел зубами от боли. Особенно беспокоили испоротые камчой спина и ноги. Раны на груди кровоточили, но болели меньше. При каждом движении одежда бередила засохшие раны. Друзья спешили. Портнягина надо было успеть предупредить.
