Они быстро прошли в переднюю, где на миг столкнулись с Чарльзом и Май-рой, и, обменявшись с ними хмурыми взглядами, направились в гостиную. Туда же последовали все остальные. Ректор Нейджел, задержавшись в дверях с Солмоном, сделал жалобную мину и повел плечом, как бы принося извинения.
– Это мой дом, – сумел выговорить, наконец, Леон, – вы не имеете никакого права врываться сюда! – закончил он почти с криком.
«Она права, – подумал Чарльз, – он и в самом деле истерик».
– Дом принадлежит не вам, а колледжу! – сказал Сэйр.
– И я буду вам признателен, если вы перестанете топтать игрушки моих детей! – вне себя от бешенства выкрикнул Леон. – Клянусь богом, вы мне заплатите по десять центов за каждый пластмассовый «кадиллак»! Я не шучу! – добавил он неизвестно зачем.
Как ни комично, но это явилось нешуточным предупреждением, ибо присесть в комнате было негде. Никто не решался воспользоваться плетеными стульями из риска потерять собственное достоинство, и, как в головоломке с волком, козлом и капустой, ни одного из присутствующих нельзя было посадить с двумя другими на кушетку. Ходить по комнате или даже сделать лишний шаг по полу, заваленному одеждой и игрушками, тоже казалось небезопасным, поэтому все стояли, словно восковые фигуры в паноптикуме, и злобно взирали друг на друга.
Вдруг миссис Солмон бросилась на колени и с яростью принялась сгребать в кучу игрушки и детскую обувь.
– Не трогай ничего, Майра! – закричал Леон, и она опустила руки, но с пола не поднялась.
– Ну и жилье… – пробормотал мистер Сэйр, осматриваясь по сторонам.
– Хотите меня пристыдить? Что ж, любуйтесь! – вскричала Майра.
– Нет, это не тебе должно быть стыдно! – проговорил с каким-то неистовством ее муж. – Они знают, почему мы так живем. Мы так живем потому, что мы – обслуживающий персонал. Им должно быть стыдно!
– Перестаньте! – беспомощно взмолился ректор, и все сразу посмотрели на него, а он не знал, что сказать еще.
– Сударыня, позвольте мне, – галантно молвил сенатор, кланяясь с преувеличенной важностью. Он рыгнул и, сев на пол, стал медленно собирать автомобильчики, самолеты и детские носки. Но – увы! – бедняга не рассчитал своих возможностей: пьяный вдрызг, он не сумел осуществить свое рыцарское намерение и, не в силах уже подняться, сидел, с глупейшим видом тараща на всех глаза.
Леон Солмон внезапно разразился громким смехом, похожим на ржание, и Чарльз решил, что у него начинается истерика.
– Вы смеетесь над сенатором Соединенных Штатов, – прошипел Сэйр. – Ну-ка, попробуем встать, Джози, вот так, молодец! Хармон, помогите… И слушайте, – заорал он, – если вы будете так на меня глядеть, будто мы незнакомы, я порву к чертям ваш контракт!
