— Я сяду здесь, отсюда я смогу видеть цирк, — произнес он со странной улыбочкой, предназначавшейся только для него самого, даже не для Шейлы.
Уэксфорд объяснил такой выбор желанием наблюдать за остальными посетителями ресторана. Возможно, это прерогатива писателя, хотя вряд ли, ибо Кейси считался представителем пост-постмодернизма, если так можно сказать. Он уже написал одно художественное произведение, в котором вообще не было героев. Уэксфорд все еще пытался как-то втянуть его в разговор, сделать так, чтобы тот рассказал о чем-нибудь, даже если темой разговора был сам Кейси. Чуть раньше у них дома он казался разговорчивым, высказывал малопонятные мнения о поэзии Восточной Европы, сознательно умно строя каждую фразу, но, придя в ресторан, замолчал, словно ему стало скучно. Лишь коротко отвечал на вопросы.
Одна черта в нем злила Уэксфорда больше всего остального: он никогда не говорил простым языком и не снисходил до хороших манер. Когда, здороваясь, его спрашивали «Как поживаете?», он отвечал, что плохо и что спрашивать его об этом бесполезно, потому что хорошо поживает он редко. Когда его спросили, что он будет пить, он заказал какую-то необычную минеральную воду из Уэльса, поставляющуюся в темно-синих бутылках. Поскольку таковой не оказалось, он пил бренди.
Проглотив одну ложку супа, от тут же отодвинул его. Уже позже, когда они ели второе, Кейси вдруг неожиданно нарушил молчание, заговорив о жемчуге. Со свого места он разглядел не менее восьми женщин, на шее или в ушах которых был жемчуг. Назвав жемчуг жемчугом один раз, он в дальнейшем называл его не иначе как «конкреции» или «хитиновые образования». Он цитировал Плиния-младшего, который говорил о жемчуге, как о «самом прекрасном товаре мира», он цитировал индийскую литературу и описывал драгоценности этрусков, он многословно распространялся о жемчугах Омана и Катара, которые добывали с пятидесятиметровой глубины. Шейла смотрела ему в рот, ловя каждое слово. Зачем же себя обманывать? Она слушала Кейси, глядя на него обожающими глазами.
Кейси очень красноречиво говорил о жемчужине Боба Хоупа, которая весит триста граммов, и о «Королеве жемчужин», находившейся среди королевских регалий Франции и похищенной в 1792 году. А затем он заговорил о предрассудках в связи с «конкрециями» и, устремив взгляд на скромную нитку жемчуга на шее Доры, сказал, как глупы бывают пожилые женщины, верящие, что нитка жемчуга вернет им утраченную молодость.
