— Неужели он такой зверь, что отнимет у матери новорожденного! — крикнула Фиона. — Если ему так нужно видеть моего сына, пусть войдет.
— Спасибо, тогда я, пожалуй, войду. — Леди Фелина посторонилась, пропуская Керкхилла. — Крошка Дэви прибежал за мной, едва младенец заголосил.
Керкхилл увидел мальчика и встал как вкопанный на полпути к постели Фионы.
Матушка Битон как раз закончила купание и заворачивала его в одеяльце, которое протянула ей Флори.
— Мы как раз хотели посмотреть, узнает ли малыш свою маму, — сказала акушерка. — Это прекрасный здоровый паренек, сэр. Все пальчики на месте — на ручках, на ножках, и у него мамины темные волосики. Все мужские причиндалы тоже в порядке. Но если хотите сами убедиться… — Она протянула ему ребенка.
Краска гнева бросилась Фионе в лицо. Она попыталась возразить, однако когда увидела, что Керкхилл просто поражен благоговейным изумлением, промолчала.
Фелина поймала взгляд дочери и улыбнулась.
— Твой крошка сынок такой красавчик, — сказала она. — Намного больше похож на Данвити, чем на Джардина.
— Это хорошо, — прошептала Фиона.
Потом она снова взглянула на Керкхилла. Ей показалось, что он даже вздрогнул.
— Хотите подержать, милорд? — спросила матушка Битон.
Он молча кивнул, по-прежнему не сводя глаз с младенца.
Ребенок вдруг перестал плакать и, казалось, в свою очередь, уставился на Керкхилла.
Фиона даже не сознавала, что замерла, не дыша, наблюдая, как он принимает у акушерки крошечный сверток и прижимает к широкой груди. В комнате воцарилась тишина. Все молчали, пока Керкхилл пристально всматривался в крошечное личико.
Фиона затаила дыхание, но Керкхилл взглянул на нее, светясь восхищением, и что-то повернулось в ее душе. Ей стало тепло и покойно.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем матушка Битон напомнила:
— Теперь вы должны отдать ребенка матери, сэр. Ему нужно поесть.
Керкхилл кивнул, все еще ни слова не говоря. Но взгляд, который он послал Фионе, подходя к ее постели, был исполнен теплоты. Оказавшись подле нее, он нагнулся, подавая ей младенца.
— Сначала положите его сверху, так, чтобы ушко было возле сердца, сэр, — сказала акушерка. — Он услышит, как оно бьется, и поймет, что мама рядом.
Выполняя ее указание, Керкхилл наклонился к самому уху Фионы и шепнул:
— Я никогда не отниму дитя у матери, мадам, разве что в случае смертельной для него опасности. Я не причиню вреда этому малышу.
Значит, он слышал по крайней мере часть того, что она сказала перед тем, как ему войти, поняла Фиона. Ей стало неловко, почти стыдно. Взглянув ему прямо в глаза, она сказала:
