Отец Дробышева был майор в запасе. Он отдал Армии 28 лет своей жизни, лучших лет. Два года назад Виктора Петровича уволили на пенсию по достижении предельного возраста.
Дробышев поделился своими мыслями со старшиной.
Старший прапорщик Климчук усмехнулся:
– Правильно твой отец говорит: «Старшина в казарме – царь и Бог». Только почему он летом, когда к тебе приезжал, мне даже пол-литра не поставил? Что… раз он майор, то голубых кровей? Так сказать, белая кость?.. Побрезговал с простым старшиной выпить. С прапором… Ну да ладно… это его дело. Впрочем, передай ему, что я на него держу обиду. Я уже десять лет тарабаню старшиной. И мне всегда все родители несли магар. Даже подполковники. А твой отец пузыря мне зажал. Нехорошо. Так и передай ему.
В разговор вмешался молчаший до этого Ремизов.
– Товарищ праворщик, может, вы мне тоже нальете?
Старшина, сурово взглянув на него, спросил:
– А рожу маслом не намазать?
Ремизов понял, что спорол чушь. Но, решив играть до конца, спросил с вызовом:
– А почему вы с Дробышевым пьете? Он что… других кровей?
– Потому что его я вижу последний раз, а твоя нагла морда мне ещё полтора года глаза мозолить будет.
Шевченко усмехнулся.
Старшина угостил солдат бутербродами с салом. Выпив ещё немного, Климчук пристально глянул Дробышеву в глаза:
– Может, останешься? Я тебя своим каптёрой сделаю. Приказ недолго переделать.
– Нет.
– Да ты, пойми, – уговаривал старшина, – в учебке служба легче. Ты для молодых все полтора года стариком будешь. А в части тебе ещё полгода вешаться предстоит.
– Не… не обижайтесь, старшина, не хочу. Здесь у вас Устав.
– А там Дедовщина. Ты думаешь, там легче?
– Не знаю. Во всяком случае, есть пословица: «При дедовщине первые полгода летаешь, вторые – живёшь, третие – духов гоняешь, четвёртые – дембеля ждёшь»! А в учебке чем больше служишь, те больше тебя дерут.
– Есть такое. Но это ладно… Ты мне скажи… Тут что… вас сержанты или я хоть раз пальцем тронули? Тронули? Ну да, я, был грех, некоторых подлецов иногда воспитывал. Но так я ж за дело. Разве я когда-нибудь кого-нибудь хоть раз за просто так ударил?
– Не было такого, товарищ прапорщик.
Дробышев соврал. Ему не хотелось вступать в спор с подывыпившим старшиной. Он хорошо помнил, как старшина месяцев пять назад чуть не врезал ему по лицу.
Дело было так…
Сергей отслужил всего недели три. Еще не принял присяги. У него, как и многих молодых солдат, появился специальный блокнот, куда он записывал нехитрый армейский фольклор.
