Из дневника израильского педагога
13 сентября
Сегодня я начал карьеру в сфере образования, заменив удравшего учителя начальной школы. Ощущение потрясающее. Под моим руководством целый класс, юные израильтяне и израильтянки — симпатичные и немного колючие. Они — наше будущее, сырье в руках творца. Директор школы долго со мной беседовал перед тем, как я зашел в класс. Он предупредил, чтобы я не ввязывался в конфликты с учениками, ибо они очень чувствительны по отношению к новым преподавательским силам.
Я сказал ему:
— Господин, для меня преподавание — это не заработок, а цель жизни!
Это было ясно с самого начала. Когда мне сказали о размере зарплаты, я думал, они шутят. Оказалось, нет. Ничего, затянем пояса, будем работать, бастовать, как-нибудь справимся. Все будет хорошо. Главное — молодежь.
Урок начался в прекрасной атмосфере. Но потом, спустя примерно минуту, сидевший за первой партой ученик по фамилии Затопек включил свой транзистор. Трижды я его предупреждал, что не терплю в классе легкой музыки во время уроков; в конце концов я потерял самоконтроль и велел ему выйти.
— Сам выйди! — ответил Затопек и продолжал искать развлечения на коротких волнах.
Я быстренько сходил к директору. Он поддержал меня в стремлении не оставлять класс.
— Если один из вас должен выйти, — сказал он, — так пусть Затопек и выходит — нам нельзя показывать слабость!
Я вернулся в класс и демонстративно стал говорить о песне Деборы из Танаха. Я постоянно чувствовал, что Затопек бросает на меня взгляды.
27 сентября
Случилось печальное происшествие. До сих пор неизвестно, кто виноват в создавшейся ситуации. Насколько я помню, потасовка началась, когда я обнаружил несколько ошибок в сочинении Затопека. Во фразе «Ми балдеем от Танаха» он написал первое слово неверно. Я стоял позади этого ученика, когда он писал, и указал ему рукой на неверно написанное слово. Тогда Затопек деревянной линейкой ударил меня по пальцам.
Он был не прав. Было больно. Я не сторонник палочной дисциплины в школьной системе и категорически отрицаю телесные наказания как средство воспитания. Я сразу же потребовал от ученика, чтобы он прислал ко мне родителей. Класс встретил это суровое решение долгим свистом, но я проигнорировал его и сосредоточился на грамматике. В конце концов, я здесь учитель и воспитатель.
Я рассказал об этом случае директору.
— Согласно законам Оттоманской империи[6], ученику можно бить учителя, а учителю ученика — нет, — пояснил директор, — не приближайтесь к ним слишком близко.
