— А это кому? — скорбно спросила мама.
— Это мне! — Костя пустил еще одну заливистую очередь и поднялся. — Хорош? Подарок командира охраны. Отличный парень, а в шахматы играет, как бог.
— Дурачок ты у нас, дурачок, — сказала мама.
— На машину-то хоть заработал? — спросил отец.
— Нет, папа, — ответил Костя. — Да и на что она нам? Будет стоять и гнить, вон у Жоры Мартышкина… Кстати, как у него семейная жизнь?
Все посмотрели на Игоря. Игорь сидел и делал вид, что ничего не слышит. «Ну, — думал он, — теперь начнут обрабатывать Костю. Но мы опередим. Опередим!»
— Ай, бог с ней, с машиной, — сказала мама. — А твоему Мауну спасибо от меня, от домохозяйки: угадал. Вот ведь чужой человек, а угадал.
Связка перламутровых ложек сияла у нее в руках, как букет.
— А ты, старик, что хмуришься? — Костя положил руку отцу на плечо. — Доволен, куряка? Доволен?
— Красиво, — пробормотал отец, вертя в руках трубку.
— Ну, еще бы, — улыбаясь, сказал Костя. — Ши Сейн старался. Резчика нанял в дельте, там они славятся, а дерева у них разного нет. Он и дерево доставил и образцы. Там его, кстати, и водяная змея укусила.
— Змея? — Мама охнула. — Настоящая? Водяная?
— Ну да. Неделю ходил, как лунатик, стоя засыпал, потом ничего, оклемался. Сам виноват: вольно ему было купаться.
— Где? В дельте? — спросил отец. — А что, там не купаются?
— Ну, только такие идиоты, как Ши Сейн и твой сын. Нас лейтенант предупреждал: в воду — ни шагу. Ши Сейн вперед заходит, ладошками по воде хлопает, а я за ним.
— Как это? — переспросил отец. — Он впереди, а ты за ним?
— Ну, я-то хотел наоборот, да он не позволил. Я, говорит, тебя сюда завез, и мне твои родители не простили бы… А отыскала его змея без меня. Он далеко заплывал, любил лежать на воде кверху пузом. Ну, и случилось. Я не поверил сначала. А лейтенант говорит: ничего, отоспится. Потом, когда мы отплыли на пакетботе, с палубы было видно: кишат, как макароны, только головки приподняты. Вода в дельте мутная, вблизи не видно, только сверху. — Наступила тишина. — Ладно, — сказал Костя, — не кручиньтесь, все позади. Больше не повторится.
Мама пригорюнилась, потом заплакала.
— Ради меня, Костенька, ради нас.
С ложками в руках она стояла и плакала, старенькая, толстенькая, краснощекая. Костя подошел к ней, погладил ее по голове, отобрал у нее ложки.
— Намусорил я тут, — сказал он. — Вы прибирайтесь пока, а мы с Гошкой пойдем бананы жарить.
На кухне, пока Костя чистил и резал бананы (обращаясь с ними так бесцеремонно, как иная хозяйка с магазинным картофелем), Игорь смотрел на него, не отрываясь. Виски и брови у Кости были седые… и эти белые пятна на руках…
