Так подошло роковое 25 февраля, когда начались события, целиком перевернувшие жизнь не только народов России, но и всего мира. Я стал свидетелем великого события — февральской революции, но должен сознаться, что я ее почти не видел. Беспорядки из-за снабжения хлебом разыгрывались в пригородах — Охте, Лиговке, Васильевском острове, Петербургской стороне. Туда ходить нам не пришлось — мы были заняты занятиями, и начальство неохотно давало отпуска. Поле моих наблюдений ограничивалось кварталом Садовой до Невского и кварталом этого проспекта, по которому я ходил в Европейскую гостиницу, где жили мои родители. Отец каждый год приезжал в Петроград для доклада. Один только раз я видел поперек Невского на высоте Городской Думы тонкую цепочку лейб-казаков запасной сотни в конном строю. Перед ними была пустая улица. Усмирить беспорядки было некому. Нечего было даже и думать двинуть учебные команды запасных батальонов гвардейских полков, стоявших в городе. В 1905 году можно было послать Семеновский полк в Москву для подавления восстания на Пресне, и командир полка генерал Мин справился с этой задачей в самый короткий срок. Правда, потом он был убит революционерами. Сейчас командир батальона полковник Назимов не мог и подумать вывести хотя бы одну роту на подавление беспорядков. 200 000 призванных в столице, затаив дыхание, следили за происходящим. Все они были воодушевлены надеждой, что на фронт идти не придется, что того и гляди отпустят по домам, и войне вообще будет конец. Особых насилий над офицерами поначалу не было, если не считать того, что унтер-офицер Волынского полка убил своего офицера, и ареста офицеров в Преображенском полку.
Любопытно было наблюдать настроения людей, судьба которых была связана с монархическим режимом. Они остолбенели и просто были не в состоянии объять все последствия случившегося. Я всегда верил в разум моего отца. Но тут он показал, что совсем не понимает последствий происшедшего. А на самом деле для нашей семьи революция была равносильна полной материальной катастрофе. Ведь было совершенно ясно, что отец потеряет службу, потому что без монарха Министерство Двора и Уделов должно быть ликвидировано в кратчайший срок. Но, очевидно, и там не понимали, что происходит, потому что отец приходил с Литейного, где помещалось Удельное Ведомство, с радостным сообщением, что его собираются назначить управляющим Казанским округом. С другой стороны, можно было легко предвидеть, что революция непременно повлечет за собой аграрную реформу и имения у помещиков будут отобраны. Непонимание событий моими родителями подтвердилось переселением их в дни революции из гостиницы в квартиру их друзей Толстых. (Александр Николаевич Толстой был петербургским вице-губернатором.) В таком переезде было мало логики, так как именно там можно было ожидать ареста хозяина революционерами. У Толстых мы прожили несколько дней и были свидетелями, как за углом, на Офицерской, жгли архивы департамента полиции. К Толстым революционеры не пришли. Он не был взят ими на учет, потому что петербургский губернатор и вице-губернатор отвечали за порядок в губернии, за исключением самой столицы, где эта ответственность лежала на градоначальнике.
