По мнению исследователей, Киевская Русь была самой богатой на книги православной страной. Предположительно в домонгольский период было в употреблении более ста тысяч книг. К XV веку их число могло многократно возрасти. До нас же дошло (за весь период X–XV вв.) около тысячи рукописей.
Древнейшие из них — «Остромирово евангелие» (1056–1057), изготовленное по заказу новгородского посадника Остромира, «Изборник» (1073) киевского князя Изяслава, «Мстиславово евангелие» (до 1117) и др.
Помимо переведенных еще Кириллом и Мефодием Евангелий и Псалтыря, переводились другие библейские и богослужебные тексты. Из переводных жанров преобладали «изборники» (то есть сборники), которые излагали отрывки из Священного Писания, высказывания Святых Отцов и т. п. и часто имели собственные названия: «Златоструй», «Златоуст», «Измарагд» и др.
Сборники полемического характера назывались палеями. Палеи, как правило, открывались шестодневником (то есть рассказом о шести днях творения) и заканчивались царствованием Соломона. В палеях приводились изречения ветхозаветных пророков, а также античных философов. Там же публиковались и всякого рода апокрифы, нашедшие благодатную почву на Руси.
Изборники на различные моральные темы, состоящие из поучений Святых Отцов, выписок и притч, назывались пчелами. Сборники трудов Святых Отцов или их жизнеописания (по-гречески «патерики») назывались у нас отечниками.
Быстрое и широкое распространение на Руси получили такие жанры, как поучение, проповедь, послание, похвала, сказание, житие, — они опирались не столько на переводные образцы, сколько на местную устную традицию.
Переводились и Византийские хроники. Функционально наши летописи соответствовали хроникам, но по сути это самостоятельный, оригинальный жанр. Летопись ведет «по летам» русскую историю как часть всемирной, от сотворения мира, где каждая строка — Богом данный этап на пути к Страшному суду. Происходящие с теми или иными князьями события интересуют летописца в первую очередь как некие притчи — проявление Промысла Господня. Византийские хроники, если можно так выразиться, монархоцентричны. Их литературный стиль сформировался в Античности, вне христианского сознания. В основе хроники — конкретное царствование, вокруг которого группируются события. Провиденциальная привязка выглядит вторичной. Под христианской формой повествования виден античный лик Рока. Нет в византийской литературе и аналога русского понятия «совесть», без которого нашу словесность представить трудно.
