— Неудивительно, что Воины верно служат Хранителям, — пробормотала Аника. — Хранители исказили их взгляд на собственную жизнь.
Я почувствовала дрожь в руках. Слабость быстро распространялась.
— Рен не знал этого до нашего побега. Но в ту ночь я сказала ему правду.
Все уставились на меня.
— Ты сказала ему? — сказал Шей сквозь стиснутые зубы. — Ты мне ничего не говорила об этом!
— Именно поэтому он нас и отпустил, — прошептала я, чувствуя себя слишком слабой, чтобы вернуть ему сердитый взгляд. Хотя не только поэтому, подумала я, но решила не делиться этой мыслью с собеседниками, вспомнив отчаяние, изобразившееся на лице Рена во время нашего последнего разговора. Он поцеловал меня так, словно прощался навсегда. Рен как-то замешан во всем этом. Но Ищейки не делятся с нами всей информацией.
Монро внезапно развернулся на каблуках и быстро зашагал прочь.
— Прошу меня извинить, — бросил он на ходу.
— Монро! — окликнула его Аника, но он был уже за пределами комнаты.
— Я схожу за ним, — сказал Коннор.
Эдна стояла, покачивая головой.
— Все как всегда.
Что произошло? Я посмотрела на Шея, но он явно был удивлен не меньше меня.
— Возможно, его стоит отстранить от участия в миссии, — сказала Аника.
— Ты думаешь, он захочет, чтобы такое дело свершилось без его участия? — рассмеялась Эдна, но к смеху ее явно примешалась изрядная доля горечи. — Он ждал много лет, пока события снова примут такой оборот. Я это наблюдала всю свою жизнь.
Аника сжала губы.
— К отцу нужно относиться с уважением, детка. Ты не представляешь, как много он потерял.
— Отец? — изумился Шей. Он посмотрел на Эдну с тем же выражением, с которым недавно смотрел на меня, — словно его только что предали.
— Я ощутила укол совести, болезненный, как змеиный укус. Насколько они сблизились, пока я лежала без сознания? Эдна заискивающе улыбнулась, словно Шей только что выведал какой-то страшный секрет. Да, Монро — мой отец.
— Ты мне никогда об этом не говорила, — сказал Шей. — Почему ты от меня скрываешь некоторые вещи?
Эдна отвернулась, но я успела заметить покрывший ее щеки румянец.
Я нахмурилась.
— Почему ты всегда зовешь его Монро?
Хотя я подчинялась отцу, так как он был моим вожаком, все равно продолжала называть его папой.
— Потому что я не хочу, чтобы ко мне относились как к его дочери, — сказала Эдна. — И потому, что он бесится, когда я называю его папой.
— Уважение, Ариадна, — сказала Аника, — значит гораздо больше, чем ты думаешь.
