На самом деле моей процентовки сейчас хватает, чтобы построить не один и не два, а десятка полтора хороших особняков, да только считается, что дом на природе не купишь ни за какие деньги. Его получают за особые заслуги. Другое дело, что заслуги при известной ловкости и связях можно купить, но риск велик. Поэтому люди состоятельные трижды семь раз подумают, а потом все же решат, что проще выкупить пару секционных этажей в локусе и обставить их сообразно вкусам, здоровым или извращенным.
В нашем локусе восемь жилых ярусов, на каждом — этажей пятьдесят, если не больше. Выше идут технические зоны, службы контроля и обеспечения, ветростанции и много еще чего… За год не обойти все помещения, если в каждое заглядывать на минуту, но я и не собираюсь их обходить. Довелось мне ютиться в свое время среди бетона и гремящего металла технических ярусов. И не найди меня тогда, зарывшегося в гнилую ветошь и подыхающего от лихорадки, старый рекрутер Дзамро, кто знает, может, сейчас мои косточки белели бы в красном секторе, рядом с останками таких же бедолаг, неудачников или беглецов, не сообразивших, как выжить в локусе.
Неудачниками, вот кем мы были с Тенеком, когда семь лет назад удрали из родной деревни. Но делать-то все равно было нечего… Мне сулили недобрую судьбу спившегося отца, Тенеку же полагалось тянуть лямку своего — наливать проезжим и местным брагу да подносить нехитрую закуску. Вот два дурачка, полные надежд, и рванули короткой летней ночью на восход в поисках сладкого куска.
Помню, как мы долго пробирались сквозь болота и заброшенные угодья восточных земель, по ночам крали овощи с огородов унылых фермеров, чуть не сгинули в мангровых лесах, но добрались, голодные и веселые, до Нагорья Ветров. Бьющие со всех сторон воздушные потоки нас чуть было не сдули в ущелье. Но мы сумели, не переломав рук и ног, спуститься к порталу. И тут, как водится, дуракам начало везти: на грузовой площадке оказался лихтер вольных торговцев, раз в два или три года привозивший на Параисо всякое барахло.
Это сейчас я понимаю, что старая техника для вспашки, одноразовые стимуляторы, визоры и прочая дребедень им почти ничего не стоили, может, торговцам еще приплачивали за вывоз хлама, а вот взамен они брали у нас сублимированное мясо, чистое, без всяких добавок. А тогда, в нашей глухомани, в Кущах, мне, Тенеку да и всем жителям деревни даже облупившиеся трубки светильников или наручные экранчики казались фантастическими плодами далекой метрополии, где у каждого есть шанс найти свою судьбу: то есть сделать карьеру, заработать денег, обрести славу и власть… Рассказы стариков о чудесах столичной планеты набивали мусором слабые головы сельской детворы. У Тенека глаза загорались неистовым огнем, когда он пересказывал слухи и сплетни, которыми обменивались посетители корчмы его отца. Он был на два года старше меня, и мозги у него соображали лучше, даже универсальной грамоте выучился по каким-то текстам, которые сохранились в полудохлом настенном экране, висевшем над стойкой в корчме. Скорее всего, прежний владелец забыл очистить память, прежде чем выбросил его на помойку. Тенек сгоряча пытался меня и Венду научить сложению букв и знаков, но у него ничего не вышло. Я немного стал соображать в цифрах, дальше дело не пошло, ну, а у вечно голодной Венды мысли были только о жратве. Про обучающие панели в наших краях даже не слышали. Еще помню, как Тенек долго уговаривал Венду сбежать с нами и почти уговорил, но пока она тупо таращилась на него, ковыряя в носу, за ней явился Винц, старший брат, и пинками погнал домой. Венде сейчас лет шестнадцать, она была на год моложе меня. Что с ней теперь?.. Стала, наверное, деревенской подстилкой, если, конечно, семейка Торгов не продала ее в услужение в приличный дом Уруча, ближайшего городка. Но не припомню я там приличных домов…
