— «Альфа Ромео 156», — провела она рукой по приборной доске, словно лаская машину, — свыше двухсот километров в час, электронный вариатор фаз, передний привод, климат-контроль и так далее и тому подобное… Замечательная игрушка. Когда надоест моя «тележка» — обязательно возьму именно такую.
— А что за «тележка» у тебя, если, конечно, это не секрет?
— Спортивный джип.
— Спортивный?!
— Ну да. Какой же русский не любит быстрой езды.
— Наверное, я — китаец. За рулем — как старая бабка… За исключением так называемых «рабочих моментов». В остальных случаях не больше ста двадцати.
— Хвастун, — улыбнулась она, — и позер.
— Скорее последнее, — легко согласился Руслан, — как всякий провинциал, я лелею глубоко спрятанный комплекс неполноценности. Вот он-то и определяет мою линию поведения перед столичной гостьей. Если б не было машины, я бы, наверное, рассказывал, как хожу по выходным на медведя с одной зубочисткой или как по вечерам по Интернету обыгрываю в шахматы Крамника и Каспарова. Чем еще в такой глуши хвастаться?
— А зачем вообще хвастаться?
— Не знаю… Но мне приятно.
— Так это ты ради себя, любимого? А я-то думала…
— Еще чего! И не надейся! Я — законченный эгоист. Самый фанатичный член клуба имени Руслана Григорьевича Зотова. И убежденный себялюбец. Но, если хочешь, могу по большому блату принять в этот клуб «для избранных». Обещаю быстрый карьерный рост и многочисленные блага.
— Нет уж, спасибо, — рассмеялась она, — у меня есть свой собственный клуб.
— Имени Татьяны Игоревны Яковлевой? — Он старался, чтобы это прозвучало весело и беззаботно, но голос предательски дрогнул, и девушка тут же среагировала:
— Любопытной Варваре нос оторвали. И кто тебе вообще сказал, что я все еще Яковлева? Может быть, я давным-давно какая-нибудь «мадам Грицацуева» с полдю-жиной маленьких «грицацуйчиков»?
— Ну, насчет «грицацуйчиков» я не беспокоюсь — с твоей фигурой это невозможно. Полагаю, что и одного еще не было. Да и характер…
— Что «характер»?!
— Характер — незамужней женщины, — уверенно ответил он, — я такие тонкости нутром чую.
— А что еще чуешь? — насмешливо покосилась она на него. — Может быть, присутствует «бабье одиночество» или какая-нибудь там тоска брошенной женщины?
Ни одиночества, ни тоски в ее взгляде не было, и Руслан промолчал. Обед не задался. По большей. части они молчали, ограничиваясь несколькими незначительными фразами.
— Когда уезжаешь? — спросил он на обратном пути. — Сегодня или нас дождешься?
