Каролина…
Я повторяю это имя и ничего не чувствую.
Меня оно больше не волнует.
Ни капельки.
Мой черепаший панцирь оказался весьма полезным.
Или я ничего не чувствую к Каролине, потому что видел ту девчонку?
Или это признак того, что с моей головой, телом, ребячеством и вообще всем, что так раздражало меня в последнее время, происходит нечто необычное?
Как бы то ни было, я поступаю так, как поступил бы каждый добропорядочный американец, Я покупаю гору шоколада и отправляюсь домой. Там я устраиваюсь на балконе и кайфую. Вспоминаю, что у меня вдруг образовалась уйма времени. И собираюсь использовать его на что-нибудь разумное. Мое внимание сосредоточено на том, чтобы расти. Я не беру книги. Не пробую новую компьютерную игру. И даже не заглядываю в интернет, чтобы найти какие-нибудь новые фактики. Я сосредоточиваюсь только на том, чтобы стать новым Адамом.
Я сижу на балконе, и душа моя наслаждается летом, а сам я сосредоточен на том, чтобы избавиться от белой змеиной кожи, которая принадлежит старому варианту меня самого.
Сёс нету дома.
Мамы нету дома.
Папаши нету дома.
Здесь есть только я и запотевший стакан с минералкой.
Меня охватывает дивный покой, который ничто не может нарушить.
Даже Сёс, пришедшая домой в половине четвертого. Она настроена мрачно, и я стараюсь держаться подальше. Стараюсь, чтобы меня было не видно и не слышно. Сливаюсь воедино с пластмассовым стулом, стоящим на балконе. Она тоже устраивается на балконе, и я чувствую, что она вся кипит. Так и бурлит от злости. На душе у нее смрад, а почему — кто знает? Что-то случилось в магазине. Но я не намерен ничего выпытывать. Не дразню ее. Не вспоминаю ни одного фактика из сети. Не предлагаю снова поджарить бифштекс. Я потягиваю минералку и сосредоточен на работе над новым Адамом. Но это непросто, когда рядом сидит Сёс, и я знаю, что ей тошно.
Чтобы не раздражать ее, я тихо, по-кошачьи, сматываюсь и до обеда делаю вид, что меня не существует. Мы едим сосиски с картофельным пюре. Вернее, ем я, мне хочется есть. Сёс сидит с набитым ртом и все время разглаживает волосы.
— Слушай… — говорит она, глядя в пространство. — Ты и вправду считаешь, что мне следует похудеть?
— Прости, Сёс, — отвечаю я, и у меня легчает на сердце. Так вот где зарыто дерьмо! — Это все чепуха. Глупости… Просто мне захотелось тебя позлить.
— Хм, — она снова погружается в безмолвную, отвратительную апатию. Запихивает в рот сосиску. Потом пюре. Сосиски и пюре. Сосиски. Сёс разглаживает волосы и уходит из дома.
