— Ты хочешь, чтоб я погиб!..
— Я хочу, чтоб мой сын не остался без зубов. Чтобы ему не пришлось носить в портфеле стаканчик со вставной челюстью.
…Через пять минут они уже шли к детской поликлинике. Мама крепко держала Спасокукоцкого за руку, а он автоматически переставлял ноги и ничего перед собой не видел: все расплывалось в слезах. Только в такт цоканью маминых каблуков бухало в груди сердце.
Запахло лекарствами — они вошли в поликлинику.
Возле стоматологического кабинета не было никого — прием только что начался — они оказались первыми.
Спасокукоцкий шагнул в дверь, и у него похолодело внутри. У стены стоял стеклянный шкаф, в котором на стеклянных полочках лежали блестящие никелированные инструменты для выдергивания зубов — клещи, «козьи ножки»…
А посреди кабинета, рядом с креслом, стояла она — бормашина. Та адская бормашина, про которую Спасокукоцкий еще в детском саду наслышался от вечно перепуганной Талочки Дударенко. Голубая, обтекаемой формы, похожая на рубку подводной лодки, бормашина смотрела на него желтым глазом и будто подмигивала.
Первым желанием Спасокукоцкого было рвануться и дать деру. Но позади остро пахла парфюмерией неумолимая мама. А впереди приветливо улыбался и пах лекарствами высокий лысый дяденька с бородавкой на носу — врач. Все пути к бегству были отрезаны.
— Заходите, заходите, — ласково заговорил врач и широким жестом указал на кресло. — Пожалуйста, садитесь, молодой человек. Сразу вижу, что передо мной настоящий мужчина.
Но Спасокукоцкий не поддался. Он прекрасно знал эти врачебные штучки-дрючки: улыбается, улыбается, а потом ка-ак вгонит шприц, или ка-ак резанет скальпелем, или ка-ак ткнет еще чем-нибудь — не успеешь и глазом моргнуть (Талочка Дударенко не раз о том рассказывала).
Спасокукоцкий не двигался с места.
Мама неожиданно подхватила его под мышки и, хотя он что есть силы задрыгал ногами, подняла и, как маленького, усадила в кресло.
Врач нажал на какую-то педаль, и кресло поехало вверх. А сердце Спасокукоцкого покатилось вниз.
— Ну-с, раскроем рот и посмотрим, что у нас там делается, — усмехнулся возле самого носа Спасокукоцкого зубной врач.
— Лесик, ну ты же хороший мальчик. Раскрой ротик. Ну, будь умничкой! — чужим, кротким голосом сказала мама.
— Ну-с! — повторил врач.
— Эге-х! — стиснув зубы, мотнул головой Спасокукоцкий.
— Не понимаю. Вы что — глухонемой?
— У меня не открывается рот, — не разжимая зубов, процедил Спасокукоцкий. — Свело, наверное, челюсти.
