— Памятник первому в городе светофору, — тихо проговорил предводитель охотников.
— Хорошо, что ты ей автомат не выдал, — нарочито громко произнес Масуд. — А то бы истукана грохнула.
Сабрина бросила на него испепеляющий взгляд, но промолчала.
— Ладно, с кем не бывает, — махнул рукой командир. — Идем дальше.
Он взял дочь за локоть и повел рядом с собой, спросив вполголоса:
— Что ты так хмуришься, девочка? Подумаешь, памятник.
Сабрина через плечо взглянула на высокого бородатого Масуда. Тот вел на поводке облаченную в теплый комбинезон, который охотники взяли с собой для жертвы, Марину. Руки у нее были связаны, на шее — ошейник с кожаным ремнем, который то и дело дергал ухмыляющийся Масуд.
— Он меня бесит, отец, — буркнула Сабрина.
— Да будет тебе. Масуд хороший охотник.
— И плохой человек.
— Почему ты так решила?
— Не знаю. Не нравится он мне. И как на нее смотрит, тоже не нравится. Да и вообще, как смотрит.
Бронислав нахмурился, хоть этого и не было видно через лицевую пластину шлема.
— Ты ощутила сострадание к ней? Надеюсь, это не так.
— Отец, есть правила. Эта девка принадлежит матери тварей, и только ей. Но если она обречена, то это не значит, что перед своим посвящением, то есть смертью, она должна пройти все круги ада.
— Как прикажешь тебя понимать?
— Я говорю о насилии.
Старший охотник вздохнул.
— Понимаю, это болезненная тема для тебя…
— Отец! — Она повысила голос.
— Да, дочь. Я понимаю. И позабочусь, чтобы с ней было все в порядке. — Он кивнул и небрежно похлопал Сабрину по плечу.
— И вот еще что.
— Говори.
— Она сказала мне, что беременна.
— Вот как? — Бронислав обернулся и мельком посмотрел на добычу. — Сейчас это недоказуемо.
— И? — Охотница вопросительно смотрела на отца.
— И все, — пожал он плечами. — Тема закрыта. Ты тревожишь меня, дочь. Дай-ка я тебе проясню кое-что. Возможные симпатии… жалость, сострадание — все это лишнее. Я бы даже сказал, вредное и опасное, особенно в нашем деле. Размягчает волю, окружает человека уязвимыми точками. Так не должно быть. Ты понимаешь?
— Все это ты мне уже говорил. Только вот одно мне непонятно.
— Что именно?
— Наша цель. К чему мы стремимся? Хотим стать такими, как твари? Но мы не можем перевоплотиться. Даже если душу из себя без остатка вытравим, физически мы будем представителями человеческого вида.
— А ты бы хотела перевоплотиться в них?
— Нет. — Сабрина мотнула головой. — Но ты не ответил.
— Просто иначе нельзя. Мы должны приносить владычице жертвы, иначе жертвами станем мы. Жертвовать другими людьми ради собственного выживания — это, если хочешь, человеческая суть. Так было всегда. Даже когда не существовало никаких тварей. Были люди и их потребности. И люди жертвовали себе подобными.
