А это, Романыч, второй допрос — годом позже, в тюремном госпитале.
Вопрос. Вы хотели сделать признание?
Ответ. Да.
Вопрос. О чем?
Ответ. Солгал следователю на первом допросе. Теперь умираю. Скрывать незачем.
Вопрос. Что скрывать?
Ответ. Лобуда жив. Он не переплывал Дуная. Утонул Квилиану, бывший при немцах рыбацким старостой.
Вопрос. А где Лобуда?
Ответ. Где-то в вашей колонии для уголовников. Под кличкой „Юркий“.
Вопрос. Каким образом он там оказался?
Ответ. Мы сымпровизировали кражу двух бочек дунайской сельди. Его и подставили как виновника.
Вопрос. А цель?
Ответ. При первом удобном случае он должен был бежать из колонии.
Вопрос. Куда?
Ответ. Выбор предоставлялся ему. Кличка сохранялась. Ищите Юркого.
Вот и все, Александр Романович. Могу добавить: Юркий год спустя действительно бежал из колонии. Розыск его до сих пор ведется по каналам МВД и до сих пор он нигде не объявился. Должно быть, где-нибудь осел тихонько и работает. Может быть, даже честно работает — до тех пор, пока за границей о нем не вспомнят и не дадут команды действовать. Когда включится Юркий, не упусти момента».
Корецкий прочел и долго молчал, пока его не окликнул Гриднев.
— Что молчишь?
— Думаю. Не исключено, что он в Москве и уже вышел на связь.
— Почему?
— Потому что включился в игру Хэммет, а ему нужен для этой игры связник. Это может быть и Юркий. И еще потому, что безмотивных убийств не бывает. Если они не случайны. Только у одного человека есть мотив для убийства Колоскова. Предположи, что Юркий побывал на бегах и попался на глаза Колоскову. Что предпримет связник, которым дорожат за границей? Или завербовать, если есть мотив для вербовки, или устранить.
— Я не вижу в твоей цепочке места для Каринцева.
— Каринцев — дичь, за которой охотятся. Если он попадет в силки, понадобится связник. Вот тебе и роль для Юркого.
* * *
Саблин приехал в тот же день, когда происходил этот разговор. Он включился в ход его прямо с разбега. Но его доклад о деле Колоскова и Закиряна подтвердил уже известное.
— Словом, на убийцу ты вышел, — сказал Гриднев.
— Лобуда? — спросил Саблин.
— Лобуда.
Саблин заметил, как Гриднев и Корецкий переглянулись.
— Предполагаете или знаете? — спросил он.
— Кое-что знаем.
— По своим каналам?
— Они у нас глубже, — усмехнулся Гриднев. — Между прочим, кличка у него Юркий. Ты его портрет привез?
Саблин выложил на стол две небольших, одноформатных, снятых по форме карточки.
— Сняты в сорок девятом году, — сказал он.
