— Я… мне объяснили, что таков обычай — хозяйка замка должна помогать гостю, когда он принимает ванну. К тому же там была леди Роэз и…
— Вы обе уж очень старались ему услужить, хотя Рейнальд умеет очаровывать дам, — оборвал жену Ален.
— Он веселый, — продолжала оправдываться Гизела. — Правда, некоторые его шутки немного дерзкие, но…
Ален пренебрежительно махнул рукой.
— В конце концов, он не позволил себе ничего неприличного. Возможно, меня задело то, что он похож на Кенрика Аркоута.
В голубых глазах Гизелы промелькнул ужас.
— Ты все продолжаешь терзаться из-за моих чувств к Кенрику?
— Да, особенно когда я увидел, как ты плакала у его могилы.
— Я ведь объяснила…
— Ты все еще любишь его? — Он в упор смотрел на нее.
— Я до сих пор скорблю по Кенрику и всегда буду его оплакивать. Он был моим другом детства. Я считала, что он — моя любовь, но…
— Но?..
Гизела едва не расплакалась.
— Он не должен стоять между нами.
— Не должен, но, словно призрак, присутствует на нашем супружеском ложе, — резко ответил Ален. — Ты ведь решила превратить меня в орудие возмездия за смерть своего любовника!
Гизела вскочила и набросилась на мужа с кулаками.
— Он не был моим любовником! И вам это прекрасно известно, милорд! Девственности меня лишили вы!
Он поймал ее руки и с силой сжал.
— Мне принадлежит лишь твое тело, но не сердце. Признайся в этом!
— В чем я должна признаться? — Она подняла на него глаза, полные злых слез. — Ты — мой муж. Я тебе не изменяла и никогда не изменю.
— Конечно, раз он умер, у тебя не будет такого искушения.
Гизела сникла.
— Да, он мертв, — безжизненным голосом сказала она, — и я искренне горюю о нем. Ведь в какой-то мере в его смерти виновата именно я! Я попросила его поехать со мной в Брингхерст и попросить у отца моей руки, чтобы спасти меня от нежеланного брака.
Ален ахнул в ответ. Ее слова лишь подтверждали все его опасения.
— Отец принудил меня к этому браку, и ты это знаешь! — вспыхнула Гизела. — У меня не было выхода.
— И не будет! Уж я об этом позабочусь.
— Ну что же, изображай тирана в собственном доме! Держи меня взаперти, можешь побить, если хочешь, ты вправе это сделать.
— Разве я плохо к тебе относился?
— Ты мне угрожаешь!
— Я не угрожаю, а напоминаю тебе, что ты — моя.
Красные пятна проступили у нее на щеках.
— Ты уже сказал — мое тело принадлежит тебе, но, — воинственным тоном уточнила Гизела, — над моей душой и мыслями ты не властен.
— Твоими мыслями о том, что я трус? — сквозь зубы прошипел он, и его черные глаза гневно засверкали.
