Катерине было почти сорок, когда в ее вдовье окошко бархатной перчаткой постучалась любовь. Она пришла наниматься на работу в особняк, хозяином которого был пожилой граф. Статный, благородный, с открытым взором пепельных глаз, он покорил Катерину галантностью и хорошими манерами. Такие обходительность и учтивость были присущи только Арсентию Ипатову, расстрелянному отцу Ивана. Граф сумел разглядеть в Катерине тонкую, чуткую натуру, одновременно сильную и страстную. Ему было безразлично ее простое происхождение и недостаточное образование, главное, что от этой женщины исходило душевное тепло, которого так ему не доставало.
Катя радовалась, что рядом с Иваном появился мужчина — воспитанный и мудрый — очень похожий на его родителя. Безусловно, смена обстановки и влияние графа сыграли свою положительную роль — лишенный сомнительного общества несовершенных гангстеров, Ваня сильно изменился. Но все же, время было безнадежно упущено, и нагнать пробелы в воспитании не представлялось возможным.
Катерину очень огорчало равнодушие Ивана к русскому языку.
— Как ты можешь так относиться к памяти своих родителей? — сокрушалась она. Иван не понимал, зачем ему русский, когда он живет во Франции. Неохотно, но он все же шел на уступки и худо-бедно осваивал с трудом произносимые слова. Иван Арсентьевич проникся трепетными чувствами к России только в зрелости. Тогда он серьезно принялся изучать не только русский язык, но и историю страны, где родился. Он обставлял свое жилище предметами, советского, а потом российского производства: картины русских художников, сервизы Ломоносовского завода, полотенца с национальными узорами. Стеллажи были заполнены книгами на русском языке. Если бы до этих дней дожила его приемная мать, она непременно обрадовалась бы такому событию.
В то время, когда Катерина решила рассказать сыну Ипатовых об оставленном в России колье, Иван по-русски говорил через пень колоду.
— Колье лежит за камнем в стене, — втолковывала она ему. — В комнате у Юноны. Запомни: Юнона Роллер. Город Ленинград, Разъезжая улица, восемнадцатый дом, квартира девять. — О колье Катерина рассказывала на русском, впрочем, как и всегда, когда говорила с Иваном.
Она просила ничего не записывать — такие тайны нельзя доверять бумаге, их надо держать в памяти. Слова Катерины Иван не воспринял всерьез: она была в летах и в последнее время ее рассуждения часто были не понятными и пространными, особенно, когда речь заходила о России.
