Чуть покачиваясь, из ямы медленно поднимается ржавая каска. Под каской кто-то ругается. По голосу мы узнаем Фрица Кимпеля. Проклятья так и сыплются на нас. К ногам Стефани падает булыжник и, подпрыгнув, откатывается.
— Хорошо еще, что я каску надел, а то бы мне несдобровать! Дурьи вы головы, чуть охотника не убили! — скандалит Фриц, размахивая кривой железной трубой — обломком ржавой кровати.
Это и есть ружье, которым он собирался застрелить волка. Вдруг Фриц спотыкается о кочку, каска съезжает на подбородок, сам охотник падает, каска слетает с головы и откатывается в сторону. Мы все давимся от смеха, а Стефани прыгает от волнения на одной ножке.
— Это вы всё виноваты! — орет Фриц, поднимаясь. — Где волк? Сейчас я его убью!
Пуговка настораживается.
— Плохой был бы из меня волк, если бы я сидел и ждал, покуда охотник за ружьем сбегает, — говорит он.
— Я сказал — ты волк, тебе волком и быть. Сейчас я тебе покажу, какое у меня ружье!
Фриц наступает на Пуговку, но Зепп становится между ними. Он осторожно поглаживает свои карманы, приговаривая:
— А я фазаньи яйца нашел!
Фриц опускает свое кривое ружье:
— Сколько?
— Девять. Мне их камень счастья нашел.
— Вот дрянь какая!
— Это ты про кого?
— Про фазаниху. Я все лето ее гнездо искал. А она меня за нос водила. Бросится под ноги, а как только хочу ее схватить — фррр! — и нет ее. Так я ее яиц и не нашел… Девять, говоришь? Покажи… Вот здорово! Будем играть в спекулянтов.
И мы играем в спекулянтов. Фриц распределяет роли.
— Я буду спекулянт, — говорит он.
Зепп должен изображать шофера, а мы со Стефани — крестьян. Зепп очень неохотно передает нам фазаньи яйца.
Пуговка вдруг заявляет:
— А я буду полицейским. Во как!
— Жандарм это называется, — поправляет его Фриц. — И не валяй так дурака, как когда волком был.
— Заладил тоже: жандарм да жандарм! Как старый дед! Полицейский я, народный полицейский!
— Нет, жандарм! Так лучше, — говорит Фриц и повязывает себе носовой платок вокруг шеи. Это у него стоячий воротничок, как у спекулянтов яйцами.
— Будто ты и вправду знаешь, что жандарм — это лучше! — И Пуговка подпоясывается куском проволоки. Это у него ремень народного полицейского.
— Отец говорит, с жандармом всегда можно было договориться. А про народного полицейского он сказал, что лучше выпить на его поминках, чем плясать на его свадьбе.
— Нет уж, если я поймаю спекулянта, со мной не договоришься. Я — народный полицейский!
— Правильно, правильно! — кричит Стефани и снова скачет на одной ножке.
